Прайм что-то еще бормотал, но решение пришло в одну секунду.
Щелчок в голове, и он встал с кресла, в котором просидел весь монолог гостя.
От исповеди старика разум был пуст как никогда.
Еще щелчок, уже от взводимого Глока, и Папаша Прайм повернул на него свои абсолютно сухие запавшие глаза. Улыбнулся робко и протянул тихо:
— Я уж решил, ты не додумаешься. Благодарить не буду, Бен. Но ты все правильно делаешь.
Выстрел получился совсем как пшик, глушак на стволе был качественный. Голова Прайма лишь дернулась и упала развороченной стороной на спинку дивана.
Со стороны казалось, что Папаша просто прикорнул, заснув сидя.
Только ошметки мозгов и костей веером разлетелись вокруг.
Второе решение тоже пришло за один миг.
Если и был рай там или ад, за все грехи ни ей, ни тем более ему рай не светил.
Лицо почему-то сильно саднило и он ушел в ванну.
Прохладная вода не помогла.
Зато вдруг мир вдруг снова стал цветным.
А зеркало вместо его головы показало в отражении лицо какого-то черноволосого хмыря, что до боли знакомым безразличным взглядом смотрел в ответ. И глаза у отражения были черные, как у него. Еще и зрачки внезапно красные, как два огонька. Прям копия какая-то, но все равно…
— Пойдешь искать? Одобряю… Ты молодец, — разлепило губы отражение.
Хотел было ляпнуть, что это вообще не его собачье дело — но смолчал.
Какая теперь разница, с кем он разговаривает.
Черноволосый бледный хмырь, получив легкий кивок, едва заметно растянул уголки сжатых губ.
Сквозь голову чужака отразился матовый глушитель у виска.
Хмырь был прав, он пойдет искать тот самый котел, в котором варилась его ведьма.
Заученное движение пальца было слегка смазанным от неудобного положения кисти. Отражение бледного лица исчезло сразу, как только пуля покинула глушитель.