— Нормально! Только дружок твой, похоже, берега попутал, маньячелло!
— Какой дружок? — Ромка недоуменно смотрит на держащегося за лицо Сашку. — Я его не знаю.
— Зато он тебя очень хорошо знает, даже следит за твоими успехами, — язвлю, доставая из сумки влажные салфетки. Вытираю рот, потому что мне кажется, он весь в слюнях этого удода, протираю руки. После этого уже поспокойнее объясняю хмурому Ромке:
— Помнишь то лето, когда мы втроем тусили? Вот это наш третий, — киваю на Сашку.
— Саня?! — изумляется Ромка. — Ты же… Откуда ты взялся? Столько лет от тебя ни слуху, ни духу. Тебя же даже твои дедушка с бабулей почти похоронили! Ты после гибели родителей к ним носа не показывал. Да я сам тебя искал, когда они ко мне за помощью обратились, но ты словно в воду канул.
— Искали? Да не ври ты, Звягинцев, — Саша презрительно сплевывает и подходит к нам. Смотрит на Ромку с такой ненавистью, что даже мне становится не по себе.
— Я тебе правду говорю.
— Не ври! — голос Сашки взлетает вверх, в глазах ярость пополам с болью. — Я же знаю, что моя мать перед смертью сказала бабке, что это я виноват в их с отцом гибели. Дескать, я начал в машине предъявлять им с отцом претензии, отец отвлекся от дороги и не вписался в поворот. Я-то царапинами отделался, а они… Отец на месте, мама позже в больнице.
— Саша, ты что? — я пытаюсь как-то его успокоить, но он словно не слышит. Все так же смотри на Ромку и цедит сквозь зубы:
— А знаешь о чем мы говорили за минуту до того, как наша машина врезалась в отбойник? О тебе, Ромочка! О том, какой ты замечательный мальчик. Как много у тебя друзей, какой ты целеустремлённый. Как решительно идешь вперед, добиваясь поставленных целей. В пример тебя мне ставили! Я-то по мнению родителей вырос тюфяком и рохлей, а ты крутым перцем. Почему тебя МОИ родители любили больше, чем МЕНЯ! А?!
— Сашка, да они любили тебя! Переживали, что ты мечтал в Бауманку поступать, но боялся пойти на такой решительный шаг — типа, ты недостаточно для этого умный. Твои родители ночей не спали, все думали, как тебе уверенности в своих силах добавить! Потому что их слова, что ты классный и умный ты вообще не слышал, — Ромка сжимает кулаки и почти орет прямо в Сашкино побелевшее лицо. — Зато любое “нет”, любую критику, даже незначительную, воспринимал словно что-то невыносимое. Вот они и не знали, как к тебе подступиться.
— Да, их критика была невыносимой. И постоянная хвала в твой адрес тоже бесила меня, потому что ты и так во всем был лучше, чем я, — орет в ответ Сашка. Лицо у него вообще жуткое делается: все перемазано кровью из прокушенной губы, перекошенное от злости и ненависти. Ужас, что с людьми делает зависть. Сашка ведь завидовал Ромке, это очень хорошо видно...
— Так ты поэтому гадить бизнесу Ромы начал, да? Не хотел, чтобы он и в этом стал круче тебя? — спрашиваю с жалостью, когда Сашка замолкает.
Он не отвечает, просто презрительно усмехается. Ромка стискивает зубы и рычит:
— Значит, дерьмо, что происходит в последнее время на мое стройке твоих рук дело, урод?!
Сашка довольно оскаливается:
— Это только начало, Ромашка, только начало. Я тебя в порошок сотру! Сначала твою компанию заберу, потом твою Леночку в любовницы. В жены она после тебя мне не годится — я твои объедки подбирать не собираюсь. Просто побаловаться на пару раз, да, Ленок? На большее ты не годишься.
— Мразь! — рявкает Ромкаи шагнув вперед впечатывает кулак в рожу придурку. Сашка отлетает назад и неуклюже валится на асфальт, держась за нос, из которого на подбородок течет красная струйка.
— Пойдем, Лен, — Рома берет меня за руку и тянет прочь.
— Пойдем, — киваю и иду с ним — поскорее и подальше убраться от этого места и несчастного мальчишки, превратившегося в озлобленного монстра.
— Иди с ним, Леночка, иди, милая! — кричит нам вслед Сашка. — Только имей в виду, Ромочка с тобой не от любви великой! Он поспорил, что за одну неделю тебя в свою постель затащит…
Глава 8
Роман Звягинцев
— Он на тебя поспорил, что за неделю в постель затащит! — орет нам вслед идиот Сашка.
Хотя, нет, идиот финансово не поднялся бы так, как он. А у моего бывшего друга, судя по всему, денежная составляющая в полном порядке. Чего не скажешь о психической, тут, наоборот, полный швах.
Интересно, в какой момент он с катушек слетел? Ведь ничего подозрительного заметно не было. Или все сидело глубоко в подкорке, а в критический момент прорвалось наружу?
Ладно, не время сейчас про это думать, у меня проблема посерьезнее — Лена!
— Лен, — зову, глядя на ее застывший профиль, — все не так, как выглядит на первый взгляд.
— Значит, это правда? — она поворачивает ко мне побледневшее лицо. В надвигающихся сумерках глаза кажутся огромными, бездонными, как море. Ведьмочка, не иначе.
— Спор был, не спорю, — пытаюсь каламбурить. — Только ни в какую постель я тебя тащить не собирался.
— Для чего тогда спорил? — она вскидывает брови и пилит меня недоверчивым взглядом.
— Чтобы Владьку от тебя отвадить, вот зачем. Ты ведь ему от ворот поворот дала, а он злопамятный, таких вещей девушкам не прощает. Повернут на своей исключительности и неотразимости: если слышит от девушки «нет», то все, как бык на красную тряпку будет кидаться.
— У-у, так ты рыцарь, решивший спасти бедную девочку от злого волка Владьки? — язвит Ленка.
— Типа того, — отвечаю с насмешкой, и мы оба замолкаем. Идем в сторону деревни, благо до нее рукой подать.
По дороге я размышляю о том, что Сашка по дурости сам мне своего подельника и сдал. Ужасно не хочется в это верить, но факт, как говорится, на лицо — узнать про спор бывший друг мог только от меня или от Влада.
Я ему точно ничего не говорил, значит остается мой приятель, от которого я такой подставы вообще не ожидал.
Ну, что же, и не такое в жизни случается, и наш с Сашкой случай тому подтверждение.
— Так значит этот Влад сотрудничает с Сашкой в части подлянок твоему бизнесу, да? — хмуро произносит Лена, выдергивая меня из мрачных мыслей. — Или про спор еще кто-то знал, кроме вас двоих?
— Я никому не говорил, а Влад… Может и проболтался кому-то, но вряд ли. Это не в его интересах — вдруг он проиграет и все будут стебаться над ним. Вот если бы он выиграл, тогда да, разнес бы по всему свету какой он крутой перец и как легко обзавелся Ролексом, — рассказываю свои соображения на этот счет и вытягиваю руку с часами вперед. — Вот на эти часы спор был.
— И что, ты отдал бы своему дружку часы стоимостью… сколько там тысяч зеленых? Ты же, я так понимаю, заведомо знал, что проиграешь, раз, якобы, в постель меня тащить не собирался?
— Отдал бы, — пожимаю плечами. — И не якобы, а точно.
Останавливаюсь, ловлю Лену за плечи и поворачиваю к себе лицом.
— Лен, у меня все серьезно. Если не прогонишь, буду за тобой ухаживать, как положено: цветы, конфеты, в театр, в кино…
— В зоопарк, в цирк… — продолжает Ленка язвительно. — Только я тебя прогоню, будь уверен!
— Тогда приготовлюсь к долгой и упорной осаде, — смотрю ей в глаза. — Буду добиваться тебя столько, сколько потребуется.
— До пенсии?
— Хоть до нее! — смеюсь, а потом уже серьезно говорю:
— Леночка, Елена Прекрасная, я сейчас же найду Владьку и отдам ему этот долбанный Ролекс. Потом морду начищу за предательство и выпну из своей компании под зад. И начну тебя завоевывать.
— Завоеватель! — фыркает она. Переводит взгляд за мое плечо и тянет ехидно: