Видимо ей нравится моя откровенность, потому что она неожиданно признается:
— А знаете, ко мне недавно приходил один милый молодой человек. Сказал, что в курсе, что я собираюсь приобрести жилье у вашей компании и предлагал коттедж лучше, чем у вас и ближе к цивилизации.
— Не поделитесь контактами этого милого молодого человека? — спрашиваю небрежно, хотя от злости уже чуть не скрежещу зубами — кто-то явно копает под меня, причем целенаправленно. Кому я умудрился дорогу перейти? Вроде со всем игроками на этом рынке договоренности достигнуты…
— Имя точно не скажу, не помню, как он представился — Слава, Сеня, Саша… Но визиточку, которую он мне оставил, могу вам отдать.
Достает из сумки визитницу и перелистав ее, отдает мне плотный пластиковый прямоугольник черного цвета. Встает и прощается:
— Как я уже говорила, вы мне симпатичны, Роман Георгиевич. Нравится ваш подход к бизнесу и деловая репутация у вас прекрасная. Очень надеюсь, что все недоразумения вы уладите и порадуете меня ключами от новенького коттеджа точно в оговоренный срок.
***
После ухода бизнес-вумен тщательно изучаю визитку, которую она щедро мне оставила. Хотя что там изучать — ни имени, ни фамилии, ни названия компании, только телефон и сайт.
Лезу в инет и изучаю сайт. Написано, конечно, все красиво: у нас все самое качественное, дешевое, выгодное. Но вот в контактах тот же номер, что на визитке. Ни имени руководства, ни фактического адреса. Только юридический где-то в деревне Гадюкино Тьмутараканской области.
Звоню по номеру телефона — трубку не берут ни в первый звонок, ни в пятый, только автоответчик предлагает оставить свой контактный номер. И обещает, что со мной свяжутся. Странно все это, смахивает на разводилово…
Чувствую, что мне надо срочно прогуляться и развеяться, стряхнуть злость на ситуацию. Поэтому закрываю офис и выхожу на улицу — пройдусь, подышу деревенским свежим воздухом, глядишь, и надумаю что-то.
На улице стало еще теплее, чем было, когда по ярмарке гулял. Тепло, но не жарко, и воздух просто кристально чистый, напоенный ароматами зацветающего клевера и одуванчиков.
Бреду по деревенской улице и размышляю не о проблемах, негаданно свалившихся на голову, а… о том, что надо себе дом во второй очереди строительства оставить. Буду приезжать сюда по выходным. Зимой в бане париться, на снегоходе и лыжах кататься. Летом за грибами-ягодами в лес ходить…
Пока мысленно перебираю проект и решаю, какой из коттеджей мне подойдет, каким-то образом выхожу на знакомую улицу. Еще несколько шагов и уже стою у того самого забора. А там…
Вооружившись молотком, гвоздями и досками Ленка, деловая до невозможности, пытается заделать дыру в заборе.
Пристраивает какую-то деревяшку между двух штакетин и замахивается на нее молотком. Ну прямо красотка из рекламы магазина строительных материалов. Такая вся секси в своих коротеньких шортах и маечке, подчеркивающей изгибы. Только каски не хватает на белокурых волосах.
— По пальцам не попади! — советую насмешливо.
Она резко вскидывает голову и кривится, разглядев мою персону. Ты смотри, мало того, что не узнала, так еще и морщится, словно от меня уксусом воняет.
— Помощь нужна? — настаиваю.
— Нет. Идите, куда шли, — и демонстративно бьет молотком по гвоздю.
Целится-то по гвоздю, но закономерно попадает по пальцу!
— Аа-а-й! — взвыв, бросает молоток точно мне на ногу.
— Да твою-ю-ю ж кочерыжку! — рявкаю, подпрыгивая вверх точно бешеный кенгуру. — Женщина!
— Мужчина, что вам надо тут?! — верещит возмущенно. — На кой ляд вы приперлись мешать?!
— Я помочь хотел! — рычу на нее
— Да кто вас просил, помогатор, блин! — шипит, тряся уже прилично распухшим пальцем.
— Перелом? — спрашиваю.
— Не знаю, — удивительно, больше не рычит и выглядит растерянной.
— Подвигайте пальцем, — предлагаю, забыв о собственном ушибе.
Двигает, он гнется, но явно болезненно.
— Надо бы врача, — подаю идею.
— Фельдшера тут нет, а амбулатория в соседнем селе, — буркает.
— Знаю. Мы как раз строим тут клинику. Детский сад и школа тоже будут, — сообщаю зачем-то.
— Какая радость, благодетель вы наш, — отвечает с издевкой и разворачивается в сторону дома.
Э, нет, так не пойдет! Торможу ее и предлагаю отвезти в больницу, а то эта язва собралась лечить возможный перелом прикладыванием льда и аутотренингом.
Кое-как убеждаю ее, что надо сделать рентген, который есть только в городе. Показываю на свой ушиб на ноге и заявляю, что мне тоже не помешает показаться врачу.
— Я с вами не поеду! — тут же отвечает категорично.
— Почему это?! — я реально удивлен.
— Вы стрёмный! И приставучий, — отвечает недовольно, заставив меня прифигеть.
— Я стрёмный?! Да я сама благонадежность! — заявляю возмущенно.
Рассказываю, как две недели назад возил к окулисту в город ребенка с ее улицы и называю имя девочки. Только после этого Елена Вреднястая смягчается.
— Подождите тут, я к бабушке зайду, — заявляет, потом спрашивает: — А зовут вас как?
— Ярик. Ярослав, — отвечаю, сам не знаю почему. Но что-то решил пока не называться своим настоящим именем, а то еще передумает ехать.
А у меня большие планы на эту поездку. Два с лишним часа дороги в город, и столько же обратно — времени вполне хватит, чтобы поговорить. Узнать, как она жила это время и попытаться понять, почему не узнала меня. Почему не помнит то лето так же ярко, как я.
***
Поначалу в машине Лена сидит, вытянувшись в струночку. Поджала губы и вообще, вся из себя недотрога и королева. Ну ладно, поиграем в твои игры, мне несложно.
Веду машину молчком и почти не смотрю на пассажирку. Тем более, нажимать на педаль распухшей ногой реально тяжело, так что почти все внимание уходит на то, чтобы не морщиться, когда ногу простреливает болью.
Правда, когда отъезжаем от Гаврилкино километров на пять, Ленка расслабляется. Вытягивает перед собой руку и рассматривает опухший палец.
— Слушай, а если перелом, мне ведь гипс наложат? — спрашивает неуверенно.
— Наложат. Никогда не ломала себе ничего? В детстве, например? — спрашиваю, косясь на ее руку.
— Не-а. Я, конечно, не была нежной фиалкой в детстве, но как-то обошлось без переломов. А ты?
— Тоже нет, обошлось. Хотя я вообще не был фиалкой. Скорее, верблюжьей колючкой, — хмыкаю, вспомнив свои вечно разбитые в драках кулаки. Даже сейчас парочка побелевших шрамов на костяшках виднеется, память о боевом детстве.
— Колючкой? А я думала ты мальчик-мажор, мамин-папин сладкий пупсик, — фыркает она.
— Вот чего не было, того не было, — открещиваюсь. — А ты, если не фиалка, то кто?
— Я… Да просто девочка была. Ну, училась хорошо. Танцами занималась…
В этом месте я чуть не ляпаю, что помню, что она много лет в танцевальную студию ходила. Едва поймал себя за язык! Я же Ярик, которого она сегодня первый раз в жизни увидела, а не Ромка, которому тем летом показывала, какие пируэты умеет делать…
Остальное время в дороге мы болтаем обо всем и ни о чем. Ленка рассказывает про свою работу, про последний проект, на котором хорошо заработала. Про бабушку, за которой приехала ухаживать.
Я слушаю и мотаю на ус. Еще с удовольствием понимаю, что парня у Елены Прекрасной, кажется нет. Вот и отлично.
В травматологии нас встречает целая очередь из каких-то алкашей и бомжей с разбитыми рожами и воняющих перегаром. Это что, где-то на районе произошло массовое побоище среди местных маргиналов?