Врач ответил не сразу. Врач ответил: «Да».
Пациентка кивнула и закрыла глаза. Игла в плече её уже не волновала. Крик пошёл внутрь.
В двери показалась Тельма. Сестру Матильда не увидела. Она снова бежала по коридору.
Глава первая
Перепутье
#np Drammatix – Успокой
– Как ты думаешь, – спросила Алекс, – у человека есть выбор? Все так много говорят о свободе выбора. Сомнительное дело, я считаю. Древние люди не тешили себя надеждами. Они говорили о судьбе.
Кухня была большая, Алекс маленькая. Подтянув ногу, она сидела на высоком стуле, у барной стойки. Тельма, завалившись вперёд, опиралась в стойку локтями. Общались вполголоса.
– Чтобы выбор появился, – ответила Тельма, – нужно понять, кто его делает. Иначе выбор определяется тем, что есть сейчас, и фактически предопределён состоянием выбирающего. Понимаешь, о чём я? – Алекс кивнула. – Выбор, совершенный без понимания его причины, называют судьбой.
Сидя напротив, сложно не разглядывать, между делом, собеседника. Волосы чёрные – пушистые после душа и длинные, до талии. Глазищи-лодочки, синие, в ресницах – таких густых, что отдельные волоски – даже на веках. Брови широкие, тёмные, полностью скрывающие кожу за ними. Странно было знать, чья она дочь, и не испытывать диссонанса. Пол был, её отец – светлый, курчавый, северной выделки.
– Но что, если ты понимаешь, что привело тебя к выбору, все факторы, до мелочей, учёл, но всё равно не можешь поступить иначе? – снова спросила Алекс. – Это тоже судьба или как это назвать?
Говорить с ней нужно было осторожно. Могла прощупывать почву для оправдания своих суицидальных наклонностей. В шестнадцать лет такое не редкость. Юность ищет инициации; за её отсутствием тянется к смерти в прямом значении.
– Выбор определяют твои ценности. Если не можешь иначе, значит, ценности таковы. А вот истинные они (соответствуют ли тебе, твои ли) или ложные, навязанные – уже не факт. Всё нуждается в проверке. Если истинные, то да, судьба. Если ложные… можно опровергнуть их и изменить своё поведение. Или назвать это "роком" и утопиться в ближайшем озере.
Алекс вздохнула. Она тоже разглядывала Тельму: каре до плеч, кареглазая, с россыпью татуировок, в лёгком платье и тяжёлых берцах, та не подходила на роль мачехи, куда они оба, дочь Пола и его младший сын, поначалу пытались её втиснуть. Брови округлые, стрелки широкие, крупные уши спрятаны за волосами. Слишком молодая. Слишком знакомая.