— Вали отсюда парень. Девку оставь, нам поговорить надо.
Лена завороженно смотрела на второго, словно ища защиты у знакомого, но тот, ворочая мутными глазами с нее на Стаса, перекрывал им путь слева. Еще не зная, что делать, Стас напрягся и в этот момент почувствовал укол в поясницу.
Острое лезвие уперлось в спину, и дрянной, злой шепот сзади пригрозил:
— Стоять, а не то пропорю. — И через секунду, — тебе сказали, дуй отсюда, если хочешь жить.
Липучий страх парализовал его. Тело Стаса стало чужим. В состоянии жуткой паники, уже почти физически ощущая душевную судорогу, он ждал, когда металл проткнет спину. Стас не мог шелохнуться, опасаясь, что малейшее движение усилит нажим лезвия. Боль, стянутая в одну точку, чуть пониже ремня на джинсах, нарастала. Как маленькое отверстие ствола пистолета заслоняет все перед глазами жертвы, так и кончик остро заточенной стали, невидимый, но ощутимый, опасный непредсказуемостью, подавил порыв Стаса к сопротивлению. Каждая клеточка, каждый нерв пульсировали — жить, жить, жить. Неизбежность мучительной боли казалась очевидной. Бессилие предотвратить ее убило в нем все мысли, способность что-то рассчитать, как-то действовать… Спастись любой ценой, уйти от этого жуткого давления немедленно, но как? Он полностью во власти этого верзилы… А тот, тяжело сопя в затылок, медлил. Стало еще страшней. Стас замер, нож ослабил давление. Горячая, тонкая струйка крови нырнула по спине в ложбинку и пробежала по ноге.
— Ну, — выдохнул высокий.
Стас медленно, все еще ожидая удара в спину, пошел… Завернув за поворот, он бросился бежать. Показалось, что все как-то потемнело: то ли набежала тучка, то ли сказалось напряжение этих долгих минут. Девичий крик сзади — «Ста-а-с» — резко оборвался на высокой ноте… Парень колебался лишь мгновение. «Знакомые, — думал он, — поговорят, и все. Что я знаю? Десять минут всего и видел-то эту девушку. Раз они ее ждали, значит так надо. Пьяные, — успокаивал он себя, — ну, не такие уж и пьяные. Соображают». Он невольно затормозил… Он понимал, что бежит, как трус, бросив девочку с тремя пьяными подонками. Такая нежная, воздушная, милая и — эти монстры… Тошнота подкатила к горлу, чуть не вырвало. Сердце захолонуло, Стас сделал глубокий вдох…
Вспомнив нож, он снова ощутил холодок лезвия на пояснице. Две зверские морды запомнились четко, как в остановившемся кадре фильма. Третья, того, с ножом, размыта, как в тумане. «А что я могу, — отчаянно прошептал Стас сам себе. — Было бы гораздо хуже. Разозлил бы их только».
Через две минуты он вбежал в электричку и уехал в Ленинград, начисто забыв о своих приятелях-студентах, о том, зачем оказался в Зеленогорск…
Несколько дней он ходил как в воду опущенный, избегал друзей. Дома, замирая, следил за новостями по телевизору, читал криминальные сводки. О каком-либо несчастном случае с девушкой в тех краях не сообщали, и он понемногу успокоился. Прошла бессонница. Начались занятия на последнем курсе. Студенческие будни и праздники захватили его, все реже вспоминался тот августовский эпизод. Иногда проскальзывала мысль съездить в совхоз, разыскать Лену, но он себя урезонил, что мол дачники уже разъехались, и нет возможности узнать, где она живет, в какой школе учится. Так что все откладывалось до следующего лета… которого у него не будет. Ведь знал он, что в мае выпуск и — сразу же в армию.
Увлечение Светланой, по мнению многих, самой красивой девушкой на курсе, заставило Стаса забыть обо всем. Был бурный роман, затем предложение, знакомство с родителями невесты. Студенческая свадьба, веселая, бесшабашная, без дорогих подарков и безудержного питья. Была молодая, бескорыстная любовь. Удачно прошли полтора года армейской службы. Она работала, он служил недалеко от Ленинграда, в Сортавале — повезло, мог два раза в месяц ездить домой. И Светлана раз в две недели приезжала к нему в часть. К концу службы родилась дочь, беленькая, пухленькая — копия Светланы.
Стас Арнаутский и раньше был парень что надо: статный, крепкий, спортивный. За время службы еще больше раздался в плечах, накачал мышцы. Штанга, бокс, футбол не прошли даром. Даже «деды» в первые полгода зауважали его. Для Арнаутского эти полтора года были насыщены до предела. Дежурства и наряды, так тяготившие других, были для него желанными, так как в тишине, пока все спали, он зубрил учебники, которые регулярно поставляла Света. Он готовился поступать в Университет, на юридический.