— Глеб, тебя опять кадрят.
Глеб бросил взгляд в зал. Среди оживленной ресторанной публики он наткнулся на глаза девушки, которая, не отрываясь, смотрела на него. Через минуту он вновь посмотрел в ее глаза. В очередной раз повернув голову, он не нашел ее за столом. Теперь девушка оказалась на пятачке, у самой эстрады, в нескольких метрах от него. Танцуя с каким-то пожилым мужчиной, она при каждом обороте танца поворачивала к нему голову и смотрела, смотрела…
Недурна, отметил Глеб. Красавицей Наташу назвать было трудно. Ладненькая фигурка, но росточком маловата, огромные, широко расставленные голубые глаза. Густые длинные волосы свободно падали на спину. Лицо почти без косметики, заметна лишь краска на ресницах. Обыкновенная привлекательная девушка, каких много. Но в хорошей упаковке будет выглядеть классно. Правда, натура не та, на вид слишком романтична. На такую много времени надо, стоит ли? Впрочем, таких мамочек у Глеба не было. Чистая, хорошая, должно быть добрая. Постельный потенциал безграничен. Если сама плывет в руки, то можно попробовать.
Глеб улыбнулся Наташе, она ответила ему улыбкой, которая осветила все ее лицо. Черт возьми, заметил он снова, не дурна.
После антракта на эстраде Глеба не было. Под звуки саксофона, гитары и щеток ударника, исполнявших танго, он подошел к Наташе и пригласил ее на танец. Она совсем потеряла голову, когда он прижал ее к себе, и они, слившись, стали танцевать под ритмичную, страстную мелодию.
— Ваше имя? — прошептал Глеб.
— Наташа, а вас как зовут?
— Глеб. Давай на ты.
— Давайте.
— Я хочу тебя увидеть завтра.
— Я тоже.
— Приходи сюда.
— Я не хожу одна в рестораны.
— Я приглашаю тебя. Я подменюсь, будет играть мой приятель.
На следующий день Наташа и Глеб сидели вдвоем за отдельным столиком. Только у них в миниатюрной чашечке горела маленькая свеча а в тонкой вазочке из стекла царили три розы. Учтивая и ласковая официантка исполняла каждое их пожелание, вызывая в девушке ощущение собственной значимости, которое так редко посещало ее в последний год.
Наташа не была завсегдатаем ресторанов. Родители воспитывали ее в предубеждении к такого рода развлечениям. Сверхдостатка в семье никогда не было, свободных личных денег — тоже. Замужество не прибавило ей ни материальной ни душевной независимости. Высокий, плечистый, с черными усами, супруг очень ценил свою мужскую стать и называл жену серенькой мышкой из которой он собирался сделать хорошую домашнюю кошку. Когда они познакомились, он покорил ее своим напором, подавил волей и энергией. Она думала, что вот он, ее настоящий защитник и опора. На деле оказалось, что комфортнее всего ему было в роли этакого капризного самца-потребителя, подверженного к тому же частым припадкам ревности. Искренне желавший ребенка, он изводил уже беременную Наташу придирками и скандалами, не раз доводя ее до слез. С восторгом узнав о рождении сына, он первое время играл с ним, как с игрушкой, но потом стал проявлять такую суровость к крохе, что ребенок стал бояться отца.
Год назад наступила развязка: муж ушел к другой дурочке, еще не знавшей о его капризах.
Так закончилась первая Наташина любовь к сильному мужчине. Глеб был совсем другим. Утонченно красивый, чем-то похожий на юношей с классических полотен, он располагал к себе тихим голосом, внимательными глубокими глазами и, как ей казалось, незащищенностью. Совсем мальчик, бреется, наверное, через день.
Весь вечер они танцевали. Саша-магнитофон подошел к их столику и нежно сыграл на саксофоне «Как прекрасен этот мир». Музыка растрогала Наташу, а Глеб загадочно улыбнулся. Она попросила рассказать его о себе.
— А что тебя интересует? — спросил Глеб.
— Не знаю. Я никогда не знакомилась в ресторане. Люди говорят, что те, кто работает в ресторане, — все пьяницы, а ты совсем не пьешь…
— Работа, она и есть работа. В ресторане каждый день праздник, и если посмотреть со стороны, можно подумать, что жизнь — сплошное удовольствие. Специфика профессии. Наверное, те, кто служит в морге, считают наоборот.
— Ой, не надо об этом… — прервала Наташа. — У тебя друзья хорошие. Вон как стараются для тебя.
— Способные ребята, но вот они-то как раз и поддают. В перерывах на кухне. Зарплата небольшая, но кормят хорошо. Публика, сама видишь, очень простая, неденежная, ансамблю не подбрасывают. Так, по мелочи, пятеру, чирик. Но куда еще податься, ничего другого делать они не умеют.
— А ты?
— А что я?
— Видно же, что у тебя талант от бога. Ты бы мог учиться. Я же вижу, как тебе хочется играть по-своему, импровизировать.