— Что-то вы себе противоречите, Уралов, — Губарев презрительно посмотрел на свидетеля, — то вы ненавидите Черкасова, то пьете с ним. Как вас изволите понимать?
— Да ведь по-всякому бывало, — ответил Уралов, — в квартире-то нас только двое: и надоело все, и обойтись друг без друга трудно.
— Продолжим. Какие антисоветские высказывания Черкасова помните?
Уралов сообщил, что Черкасов вообще любил рассуждать о внешней политике. Например, о войне с белофиннами говорил: «Дела идут медленно, и если так будет продолжаться дальше, наши дождутся интервенции со стороны блока союзников.» А по поводу образования финского Народного правительства иронизировал: «Это еще большая марионетка, чем Манчжоу-Го». Отвечая следователю, Уралов подтвердил, что его сосед высказывался и по внутренним делам. Например, сказал после какого-то конфликта с депутатом от их района, Смирновой: «Разве может женщина быть государственным деятелем?» Он также неоднократно выражал свое недовольство по поводу, якобы, плохих условий материальной жизни в СССР.
И вновь на допросе у следователя, на этот раз у Губарева, побывала Анна Левантовская. На этот раз она была серьезна, сдержанна, не пыталась ни кокетничать, ни фамильярничать. Прошло четыре месяца с предыдущего допроса, и с тех пор многое изменилось. Главное — муж арестован, дело серьезное, и она понимала, что теперь от ее показаний зависит если не все, то очень многое.
На Губарева Анна Гавриловна не произвела того ослепительного впечатления, как на молодого сержанта. Он не обратил ни малейшего внимания ни на ее наряд, ни на прическу, ни на позу. Скромная, со вкусом одетая молодая симпатичная женщина, не более того. Рядовой свидетель обвинения. Следователь сказал Левантовской, что сегодня его интересует Черкасов. О муже она уже дала подробные показания, а теперь нужна информация о его приятеле. Анна Гавриловна с готовностью ответила на все вопросы.
Она показала, что Черкасов «допускал клевету на Вождя народов». Когда в январе 1940 года они с мужем были у него на квартире, у них возник разговор об истории ВКП(б). Это было как-то связано со статьей в газете об обороне Петрограда в 1919 году, а также с 60-летием товарища Сталина. Так вот, Черкасов, а Богданов его полностью поддерживал, относил оборону Петрограда в заслугу врага народа Троцкого, заявляя, что товарищ Сталин никакого отношения к обороне города не имеет и никакой роли в этом не играл. Черкасов возмущался: «Теперь радио и газеты только и занимаются тем, что восхваляют руководителей партии, Сталина, а в народе его никто не любит». А два месяца назад, когда Левантовская с мужем побывали у Черкасова, он показал им снимок под стеклом на стене с изображением Ленина. Со словами «только для вас» Черкасов стер черную краску со второй половины снимка. Там оказалось изображение Зиновьева.
В этот же вечер они развлекались такой игрой, типа вопросов-ответов. Богданов спрашивал: «Когда было отменено крепостное право в первый раз?» Черкасов отвечал: «В 1861 году». «А когда оно введено вторично?» «В 1940 году». Свой ответ Черкасов иллюстрировал текстами указов правительства. Вообще-то они часто рассказывали анекдоты антисоветского содержания.
— А как вы реагировали на все это? — спросил следователь.
— Я возмущалась, естественно, но они махали на меня руками, смеялись надо мной. Говорили, что я ничего в жизни не понимаю.
Два дня Губарев и Лаптев обсуждали результаты расследования дела. Еще год назад этих материалов было бы достаточно для особого совещания, признания вины врагов народа не потребовалось бы. Но сейчас начало сорок первого. Многое изменилось. С одной стороны, нажимает руководство, требует окончания расследования. Действительно, обстановка накалена, все пропитано тревогой, не сегодня, завтра будет война. Потому изолировать подрывные элементы необходимо безотлагательно. С другой стороны — санкции просто так не дают, все чаще на оперативных совещаниях обсуждается соблюдение законности. Уже полгода тянется эта тягомотина, а признания Богданова и Черкасова нет. Лаптев и Губарев не сомневались, что решающего значения оно не имеет, но хотелось бы до конца разоблачить обвиняемых, против которых достаточно улик. Даже сосед Черкасова, Уралов, его изобличает, не говоря уже о жене Богданова и ее родственниках. И все же следователи не были удовлетворены ходом дела. Неизвестно, как обернется неудовольствие капитана Клецко, когда будет производиться оценка их твердости и преданности установкам товарища Сталина. Ослабления классовой борьбы пока еще никто не объявлял.