Один оперативник угрозыска сутки работал без отдыха. Утром сменился, пришел домой и, чтобы покрепче спать, выпил стопку водки, всего грамм сто. А через полчаса его вызвали в Управление. Людей не хватало, надо было сопровождать задержанных рецидивистов — человек пять. Часть фургона с уголовниками была отделена решеткой, а в другой части сидел оперативник и наблюдал за ними. Его одолела непреодолимая дремота. Рецидивисты занимались своими делами, о чем-то беседовали, то громко говорили, то умолкали. А ему показалось, что они о чем-то договариваются. Ну, о чем, конечно, о том, чтобы напасть на него! И вот ему уже кажется, что преступники начинают подзадоривать друг друга. Размыкая отяжелевшие веки, он видит, как они бросают на него, как бы невзначай, внимательные взгляды. В какой-то момент он перестал видеть решетку, и его больное воображение восприняло это как ее отсутствие. И тогда он выхватил пистолет и стал в них стрелять. При расследовании этого уголовного дела психиатрической экспертизой было установлено, что оперативник не мог понимать значение своих действий, и его признали невменяемым.
— Похож на твой случай, не правда ли? — спросил Евгений.
— Действительно, сходство есть, — согласился Вадим, — так что же, я был невменяем? Что я, псих? А какой же диагноз? И самое главное: раз у меня это было однажды, значит, все может повториться. Нерадостная перспектива: жить и все время думать об этом…
Вадим был подавлен. Пример из юридической практики озадачил его схожестью обстоятельств и поразил трагическим исходом. Тогда, в лодке, не шагни он за борт, могло бы произойти убийство… А Евгений продолжал объяснять, что здесь имело место патологическое опьянение, которое было спровоцировано сильным переутомлением и алкоголем, а следствием явилось сумеречное состояние сознания, которое возникает крайне редко и в котором человек не может себя контролировать и становится крайне опасным или для окружающих, или для самого себя.
— Ладно, Женя, закончим на этом, — Вадим решительно отодвинул от себя пластмассовую стопку, в которой был коньяк. — Я никогда не против посидеть с хорошим человеком и выпить рюмку другую, но сейчас не могу, боюсь. Прошлую ночь не спал, сегодня целый день на ногах, сам знаешь, все было на нервах. Да и задание у нас серьезное. Давай лучше спать ложиться.
— Ну, а я выпью, — Евгений улыбнулся, — за себя и за тебя, старик. Он, закрыв глаза, медленно, маленькими глотками осушил стопку, пососал ломтик лимона и принялся за закуску. Убрав со стола остатки еды, Вадим потянулся к окну, чтобы закрыть его. Томский удивился: в купе было жарко и душно. Но Вадим, не допускающим возражения тоном, объяснил, что, как ему рассказывали, бывают такие умельцы, которые с крыши вагона металлическими крючками через открытые окна вытаскивают чемоданы и другие вещи. С силой хлопнув рамой, он закрыл окно. В купе сразу стало тише, только отчетливо был слышен сдвоенный стук колес на стыках рельс. Вадим тщательно оправил постель, плотно прижал подушкой к стене пакет и улегся к нему лицом. Уже через пять минут он услышал ровное дыхание уснувшего спутника.
Лежа на мягкой постели, легко покачивавшейся от движения поезда, Алмазов подумал, что все его опасения и страхи излишни. Только теперь он ощутил, насколько же он устал, насколько напряжено его тело, требовавшее отдыха. Постепенно он успокоился и уже чувствовал, как на него наплывает мягкое забытье, еще мгновенье, и наступит долгожданный сон.
И вдруг в мозгу молнией вспыхнула мысль: дверь в купе не заперта! Какое-то время, еще во власти полусна, он лежал вспоминая, закрыта ли дверь. Открыл глаза. Темно. Что-то звякнуло на столике. Вадим вздрогнул от неожиданности и быстро протянул руку на звук. Нащупал оставленную им банку консервов и раскрытый перочинный ножик, который за секунду до этого соскользнул с ее края. Вадим сел, прижал ладони к лицу. Он где-то читал, что так можно снять нервное напряжение, но ощутил только липкую испарину. «Жарко», — подумал он.
Алмазов вскочил, дернул дверь, потрогал холодную никелированную ручку. Дверь была заперта. Сел на постель, пытаясь вспомнить, кто же ее закрыл, он или Женя, затем опомнился, что это не имеет значения, но продолжал сидеть. Он уперся правой рукой в подушку, рука соскользнула и задела… пустую стенку. Пакета не было… Лихорадочно стал шарить по подушке, по стенкам — пусто!.. Сердце сжало от ужаса. Вадим вскочил, щелкнул тумблером ночного освещения. Слабая ночная подсветка резанула привыкшие к темноте глаза. Он рванул на себя подушку — пакет был под ней. От сердца отлегло. Вадим поставил пакет к стене, выключил ночник и лег, положив под голову руки. Все в порядке, все в порядке, думал он. Дверь заперта, окно закрыто, рядом Женя, вот он, крепкий мускулистый парень, если что — сокрушит любого врага.