- Мы все равно гуляем, - я привела самый веский довод. - Там хотя бы красиво и почти нет людей.
Глаза Агеллара как-то странно блеснули, и он неожиданно легко согласился.
- Что ж, поехали.
До нужной остановки мы добрались быстро, а вот от нее еще пришлось по лестнице спускаться на набережную. На самом деле, мне не хотелось на пляж, к берегу реки прилегал небольшой лесок с множеством прогулочных дорожек, и я хотела показать тренеру, где еще бегают люди, чтобы по возможности переносить наши пробежки сюда. Прошлым летом мы с девчонками очень часто после купания неспешно бродили по этим местам. Здесь даже энергетика особая.
Со стороны мы, наверно, смотрелись странно - огромный тренер и такая маленькая я. Редкие люди, в основном пожилые и с собаками, проходя мимо нас, бросали подозрительные взгляды. Мы шли рядом, плечо к плечу, но в то же время на расстоянии. И расстояние это измерялось не шагами, а брошенными под ноги годами.
- Твой сокурсник ревнует, - ни с того ни с сего произнес Агеллар.
Я фыркнула.
- Вам показалось, тренер.
- Или пытается всех вокруг в этом убедить, - исправился он. - Но это еще большая глупость.
- У него много поклонниц, кто-нибудь да утешит, даже если это и так. И вообще - ревность никогда не возникает на пустом месте. Уж я уверена, что у Ривары ко мне ничего нет.
- Ты плохо знаешь мужчин, Ранхил. И, похоже, не знаешь, что такое чувство собственности.
- И знать не хочу, - излишне резко ответила я. - Я - не чья-то собственность, чтобы мной распоряжаться. Я не обязана потакать чьим-то капризам, только потому, что кому-то захотелось острых ощущений.
Я замолчала, вдыхая и выдыхая, словно только что пробежала кросс. Агеллар спокойно спросил:
- Больная тема?
- Даже не представляете, насколько.
Дальше мы шли, не говоря друг другу ни слова. В мыслях я, конечно, еще долго возмущалась на эту тему, но тренер, к его чести, ничего больше не спрашивал.
Как-то получилось, что мы вышли на совершенно безлюдную дорожку, приведшую нас к опасному обрывистому берегу, на краю которого любители уединения положили небольшое бревно.
Я присела первая. Агеллар недолго постоял рядом, но видимо, счел, что в ногах правды нет, и примостился рядом. Мы стали смотреть на воду и отражающиеся в ней блеклые краски весеннего заката.
- Думаешь, мне не стоит брать его в команду?
Его, не меня, хотя разница в умениях существенная.
- Не думаю, что из-за личного должно страдать общее дело. С ним у нас больше шансов на победу, если они вообще есть.
- Растешь, - тихий смешок.
- Ваша школа.
Раздался плеск, хищная рыба вышла на охоту. Агеллар поднял небольшой камешек и запустил им куда-то вдаль.
- Тренер?
- М-м?
- Можно вопрос?
- Валяй.
- Кто такой "hari"?
Он ненадолго задумался.
- Если речь идет о южном наречии, то четко на ларосс это слово не переводится. Если в нескольких словах, то это уважаемый человек, авторитетный, властный.
- А "haritay"?
- Ранхил, я валандиец, и то наполовину. По-твоему, я должен знать, все горские наречия?
Я расстроилась, потому что уже держала разгадку за хвост, и тут эта птица упорхнула, подгоняемая природной вредностью тренера.
- Я думала, что вы можете знать, - огорченно пробормотала я.
- Я знаю, - ответил Агеллар. - Слог "тау", - он начертил на земле несколько символов, - обозначает покровительство. Так что сложи два плюс два, Ранхил.
В более четком переводе это может иметь и другое значение, но общий смысл мне был понятен. Однако меня все равно мучил вопрос - почему южане так испугались этого слова? Я в который раз посетовала на то, что слишком плохо знаю традиции и менталитет ближайших соседей. И самое интересное – почему это слово употеблялось в отношении меня?
- И к чему обязывает статус haritay?
- Тебе лучше задать этот вопрос тому, от кого ты это услышала, - отрезал Агеллар. - Пора по домам, уже слишком поздно.
Ничего, думала я, плетясь за Агелларом на автобус, я еще задам этот вопрос, только другому человеку, и обязательно выясню, зачем ему это было нужно. Всему свое время.
Глава 10. Вечеринка
Что у трезвого на уме,
то у пьяного в телодвижениях.
***
Неделя выдалась напряженной, словно перед сессией. Мы зубрили, как могли, чтобы в итоге кардинально исправить месячные оценки. Нам это удалось, и на собрании почти никому не было стыдно. Все ждали решения куратора по поводу праздника.
Лагерра долго отчитывал троечников, в число которых попал Скарецки, потом выговаривал Леону за четверку по физкультуре, а на десерт он пригласил нас всех в кабинет и пообещал, что еще один такой месяц - и никаких праздников нам до конца нашего обучения в этом славном заведении не будет. Мы клятвенно заверили, что больше так не будем и радостно разбежались по домам, готовиться морально и физически.