Наша команда явно оживилась. Вкус победы уже ласкал губы, но до нее еще нужно было доиграть.
Самая жестокая игра началась за пять минут до конца игры. Чувствуя, что уступают нам, академисты начали жесткий прессинг, частенько нарушая правила, но штрафных все не назначали. Ничья не устраивала никого. Я с досадой поглядывала на Агеллара, но лишь сильнее сжимались его губы. И когда в очередной раз завалили Тагира, тренер поднялся в кабинку к судье и несколько секунд ему что-то втолковывал. Но и тогда штрафной не засчитали, лишь объявили сопернику предупреждение и напомнили о наказании.
Мы бились не на жизнь, а на смерть. Сменив тактику, мы очень много бегали. Шли в атаку, теряли мяч, ускоренно возвращались назад и наоборот. Я не успевала дышать, под ребрами кололо, и вели себя соперники крайне некорректно. Меня несколько раз расцарапали, пару раз уронили, грубо отталкивали. Ребятам наверняка доставалось не меньше.
В последние минуты мы снова решили реализовать наш треугольник. Повторили все в том же порядке, только поменялись флангами. Противники нас быстро раскусили, и после передачи Ривары просто снесли меня всей толпой, размазав по полу, словно паштет по ломтику багета. У меня даже мяча в руках нет, хотела крикнуть я, но меня бы все равно никто не услышал. Меня погребли под собой шесть молодых мужчин, каждый из которых в три раза больше меня.
Игру остановили. Из-под завала меня доставали нашли ребята. Ривара устроил потасовку с одним из игроков, остальные стали его оттягивать. Тагир обеспокоенно заглядывал мне в лицо и наверно даже интересовался, как я себя чувствую, а я искала глазами тренера...и не находила. Обнаружился он спустя секунду после на редкость противного звука, от которого зажали уши все, у кого были свободны руки. Взгляды игроков и болельщиков приковались к судейской будке, в которой Агеллар яростно кричал на судью, держа его навесу на вытянутой руке. Что-то веско добавив в конце, тренер отпустил судью, не особенно заботясь, как тот упал, и покинул кабинку. Звук повторился, и дрожащим голосом объявили, что команде академистов за неспортивное поведение и по совокупности нарушений присуждается три штрафных.
Болельщики загудели и засвистели. Агеллар снова встал, указал рукой на трибуны, и судья, увидев этот жест, призвал их к спокойствию, иначе команда академии получит техническое поражение.
Команды выстроились по обе стороны от меня, смотря каждая по-своему: наша - с надеждой, соперников - со злостью. Не ждали они от девочки столько шума.
Я сконцентрировалась на броске, прикрыла глаза. Вот его руки обнимают меня сзади, и становится щекотно от его дыхания на шее. Бросок. Попадание.
Он треплет рукой мои волосы, тепло улыбаясь в ответ. Говорит, что возьмет перерыв, если я устану. Я устала, тренер, я очень устала, меня еле держат ноги, но черта с два я вам когда-нибудь в этом признаюсь. Бросок. Попадание.
Похотливый взгляд Покровен, ее длинные тонкие пальцы касаются его руки, той самой, что прижимала меня. Она призывно улыбается ему, а я стою в стороне и медленно умираю. Бросок. Щит.
Под кольцом завязывается такая потасовка - мама дорогая! Если соперники сейчас забьют - они отыграются, и судья назначит дополнительное время, в которое у нас уже может и не быть шанса на победу. Кто-то бьет в челюсть Скарецки, Ривару сбивают с ног, Нико закрывает Ирвина, а возле меня стоит какой-то хлыщ и "кроет" кольцо. Ситуацию спасает Тагир - уже лежа на полу, он посылает мяч в кольцо - и раздается финальный свисток.
- Со счетом четыре-два побеждает Политехнический колледж!
Мне хочется присесть, я вроде бы оседаю на пол, но коснуться его не успеваю - меня резко вздергивают вверх и прижимают к себе. На подсознательном уровне я узнаю его - по запаху, по прикосновению, по жару огромного тела - и с удовольствием прячу лицо у него на груди. Вокруг творятся хаос и вакханалия, наши ребята не переставая орут, рвутся ко мне, чтобы чествовать меня, а мне так здорово в этих руках, так хорошо и уютно. И ласковый шепот на ухо:
- Солнышко мое, я знал, что не ошибся в тебе...
Когда суета успокоилась, хотя успокоить моих коллег было не очень просто - столько счастья было в их глазах и душах, судья пригласил команды поприветствовать друг друга. Соперники явно собирались проигнорировать это факт, но Чешку подал пример, а остальным лишь осталось подчиниться.
Естественно, по росту я стояла последней. Без эмоций пожав руки всем членам команды, рядом со мной Ирвин задержался чуть дольше.
- Сражен наповал, - улыбнулся он и пожал мою руку.