Агеллар не участвовал вообще. Сначала он был занят приготовлением мяса, потом его снова вызвали организаторы, а в его отсутствие песни и вовсе потеряли цензуру. Я постеснялась подпевать, хотя слова знала.
Меня удивило неожиданное соседство и то, что я не заметила, когда оно таковым стало. Ко мне подсела в стельку пьяная Покровен и ни с того ни сего заговорила со мной.
— Сегодня решающий день, — пробормотала она, а мне показалось, что я упустила какую-то ключевую фразу.
— Что, простите?
Она приложилась к стакану и сделала излюбленный жест всех, кто мертвецки пьян, но доказывает при этом обратное — приложила палец к губам и прошипела: "Тсс-с!"
— Сегодня, вот увидишь, он точно будет моим. Я все для этого сделала.
И я поняла — пьяные студенты — это дело рук замдиректора. Вот только по какому поводу так набралась она?
— Чего ему не хватает? — пожаловалась Покровен. — Я же все для него делаю. Нет, сегодня он точно не устоит, я тебе клянусь!
— О ком вы? — не понимая, к чему клонит Железная Рейна, спросила я.
По ее лицу растеклась идиотская улыбка.
— А то ты не знаешь? Вы же, студенты, народ такой, вас хлебом не корми, дай о преподавателях посудачить, — она наклонилась к моему лицу и дыхнула адским перегаром. — Так вот, знай — сегодня я обязательно пересплю с Агелларом.
Я заставила себя сохранить лицо и промолчать. К счастью, Покровен моя реакция не требовалась, шатаясь из стороны в сторону, она оставила меня одну. Я не стала дожидаться, пока все начнут расходиться, и сразу покинула ставшее негостеприимным место.
До ночи я спотыкалась по лагерю, не зная, куда деть свои поганые мысли, но они словно вырабатывали электроэнергию, питающую мой мотор. Когда стало совсем тихо, я решила вернуться, и первым, кого я встретила на пути, был Ривара. Он же был единственным.
— Лиа, почему ты меня отвергаешь? — в лоб начал он, удерживая меня за локти.
— Даниэль, иди проспись, — я попыталась вырваться.
Ривара притянул меня ближе и крепче прижал.
— Я же жить без тебя не могу, — с надрывом начал он, пытаясь меня поцеловать. Я уворачивалась и всячески этому противилась.
— Ты — эгоист, какого еще поискать надо, мне надоели твои игры, и ты вместе с ними. Я не хочу быть с тобой, даже смотреть мне на тебя противно!
Ривара отпустил меня также резко, как и схватил. Зацепила его болезненное самолюбие. Я сразу же отскочила на несколько шагов.
— Думаешь, ты ему нужна? — зло бросил Даниэль, пошатываясь. — Поиграет и бросит. Помни, что я давал тебе шанс, Лиа, смотри не пожалей!
— Пошел ты, — сквозь зубы процедила я, чувствуя, что уже не контролирую себя. Резко развернувшись, я пошла к палатке Агеллара, на ходу вспоминая, какая из них все же его. При мне он никогда в нее не залезал, но если учесть, что тренер говорил о ночевке в одной палатке с Лагеррой, то их спальное место должно быть самым дальним, примыкающим к лесу.
Я не знала, что я ему скажу. Поганые мысли оставили меня, унеся с собой все остальные. Я боялась того, что он мне ответит, но не могла заставить свои ноги остановиться.
Я уже открыла рот, чтобы позвать его, но что-то привлекло мое внимание. Глаза видели, уши слышали, но мозг отказывался понимать. До него очень медленно, будто со скрипом, доходило, что-то не так, мне нужно уходить, пока не поздно.
Но я осталась стоять, холодея от осознания того, ЧТО происходит в палатке. И недвусмысленные звуки, стоны и вздохи, доносящиеся оттуда, подтвердили мои догадки.
Покровен все-таки выполнила свое обещание, пронеслось в голове яркой молнией, и я сначала отпрянула от палатки тренера, словно черт от ладана, а потом побежала, не разбирая дороги, натыкаясь на деревья, падая и снова поднимаясь. И мешали слезы, нескончаемые слезы, струящиеся потоком из невидящих глаз.
Бежала я бесцельно, ноги просто уносили меня подальше. Я даже думала о том, вдруг я заблужусь. Пускай, и желательно, чтобы нашли меня не сразу. Или еще лучше — вообще не нашли. Я все думала — почему мне не везет и как с этим бороться? Всё же было хорошо, почему он повелся на эту искусственную красоту? Неужели я ошиблась в нем, и все, что он делает, лишь показуха для окружающих с целью впечатлить таких, как Покровен?
Не знаю, насколько глубокое то озеро, где мы купались утром, но я едва это не проверила. На поляну я выскочила неожиданно для себя самой, и лететь бы мне ласточкой в воду, если бы не сильная рука, что схватила меня за одежду и с силой дернула назад. Я больно шлепнулась на мягкое место, а надо мной нависла огромная черная тень.
— Тебе понравилось утреннее купание в одежде? — строго поинтересовалась она голосом Агеллара, и я не выдержала.
О том, что он не один, Алестер услышал заранее. Он встал по направлению к звуку, прислушался. Сначала он подумал, что на него выскочит дикий зверь, но из-за кустов выскочила Ранхил и даже не притормозила перед озером. Руку он успел выбросить на одних инстинктах. Куда она так неслась, если даже под ноги не смотрела?
Безобидный, казалось бы, вопрос привел к совершенно неожиданному эффекту. Девчонка всхлипнула, затем еще раз, и разразилась таким потоком слез, в сравнении с которым лесное озеро — просто жалкая лужа.
Алестер присел на корточки. Может, ударилась?
— Ранхил? — осторожно позвал он. — Что случилось?
Ответа не было. Были только нескончаемые слезы.
— Лианетта? Ты поговоришь со мной?
Она вздрогнула, услышав свое имя.
— Там, в вашей палатке…
Агеллар выругался. Она видела. И это он виноват в том, что не оградил ее от этого зрелища. Алестер все понял еще у костра, а когда своими глазами увидел недвусмысленно трясущуюся палатку, убедился, что был прав. Даже для него это было шоком, что говорить о впечатлительной девчонке.
— Иди сюда, — прошептал он, протягивая руки. Она пошла неохотно, словно раздумывая. — Не стоит это твоих слез. Ничто не стоит. Ни один мужчина на свете. Тебе просто…не стоило отдавать путевку… Ему.
Агеллар успокаивающе гладил девчонку по спине. Слова давались ему с трудом. Больше всего ему хотелось сорваться с места и свернуть Лагерре шею за то, что он такой ублюдок. Если их связывали какие-то отношения, зачем он повелся на провокацию со стороны Покровен? Да и она хороша, не получилось с одним, прыгнула в объятия другого.
— Причем здесь он? И кто — он? — возмутилась Ранхил.
— Как кто, Лагерра…
— Да плевать я хотела теперь и на Лагерру, и на всех, с кем эта стерва там кувыркается! Главное, что это не…
— Кто? — не своим голосом спросил Алестер. Он терял терпение.
— Не важно, — выдохнула она, пряча лицо у него на груди.
— Скажи мне, главное, что не — кто?
— Не вы, — пробормотала она.
Он замолчал, потрясенный ее признанием.
— А как же Лагерра? — тихо спросил он, инстинктивно прижимая ее сильнее, словно куратор мог прийти и отобрать у него девчонку.
— Он мой… — Алестер замер на вдохе, — крестный.
Тренер украдкой выдохнул. Крестный. Всего лишь крестный. А он подумал…
— Если вы здесь, тогда это… Покровен с Лагеррой?! — Ранхил засмеялась, сквозь слезы, заразительно, вызывая у Агеллара ответную улыбку. — Она думает, что она… С вами! А там…. Лагерра! — она даже икать начала.
— Какого ты, однако, обо мне мнения, — проворчал Алестер, накрывая своей ладонью маленькую руку. И снова она была ледяной.
Веселая истерика прекратилась. Она опустила голову, пряча глаза.
— Мне стыдно, — призналась Ранхил. — За то, что усомнилась в вас.
Ему тоже было стыдно, но признаться в этом он не смог. Он и себе едва признался, что его задевают ее слезы, пролитые из-за другого мужчины. Но таков парадокс, что этим мужчиной оказался он сам. И шею нужно было бы свернуть именно ему.
— Ты… Не жалеешь?
— Я жалею только об одном, — слишком серьезно произнесла она. — Что из-за собственной глупости заставила себя поверить.