Мы и не предполагали встретиться с Донателлой, если бы не друзья в Италии, если бы не Московский международный кинофестиваль 2004 года, если бы не целых три фильма о Тарковском, которые Бальиво привезла в Москву.
Назывались они так:
«Кино — мозаика времени», 1982, 60 мин.
«Андрей Тарковский на съемках „Ностальгии“», 1983, 90 мин.
«Поэт кино — Андрей Тарковский», 1983, 65 мин.
Донателла остановилась у нас на несколько первых дней, потом ко дню открытия фестиваля переселилась в гостиницу «Националь». Дома сидели до глубокой ночи и разговаривали на волапюке, на сборной солянке из европейских языков — на английском, французском, русском. Слава богу, в это время в доме была наша дочь Катя, владеющая английским и гораздо лучше немецким, да и Марина говорит худо-бедно на французском, как-никак редактор французского словаря. Досадно, что Донателла плохо говорит на этих языках, но взаимопонимание было полное. И Андрей объединял нас, и обстановка, и просто язык сердца.
Сильнейшим желанием Донателлы по приезде в Москву было желание съездить к дому Андрея на Щипок. Камера всегда при ней, профессиональная, хорошего качества. Видимо, Андрей рассказывал ей что-то важное об этом доме. Утром выпили чаю с вареньем, взяла она на плечи нелегкую свою камеру, и они с Мариной поехали на Щипок. Дальше спокойно рассказывать трудновато — не то что сердце останавливается, но что-то в этом роде. Возвращаются довольно скоро, у меня еще обед доваривается, и говорят: «Дом снесли!»
Застали последние усилия бульдозера на ровном, как зеркало, месте дома. Обе на удивление хорошо держатся. Камера все сняла, что можно и нужно, то есть ничего. Пустое место, да еще этот одинокий бульдозер ковшом, как клювом, подбирает последние остатки дома. Значит, начали сносить уже несколько дней назад. А мы ничего об этом не знали.
На стенде висит, рассказывает Марина, объявление, что на снесенном месте будет восстановлен дом Тарковского. Висит и рисунок будущего дома, типичный новодел, ничего общего не имеющий с оригиналом. Арендатор — ООО «Коммунальная техника».
Донателла и Марина потрясены. Обе бледные, но я не дал им возможности пускать слезы в тарелки и налил борща. И водки. Тогда дамы раскраснелись и стали снова рассказывать, как подошли к огороженной пустой территории и увидели лишь стальные балки с немецкой надписью «Крупп» (купеческий дом строился на века), которые воровато подгребал ковш бульдозера. Дворник, подметающий тротуар, сказал им, что припрятал неподалеку кирпичи от дома и небольшие балки. Мои дамы тоже принесли по одному хорошо сохранившемуся кирпичу…
24, 25, 26 июня в Музее кино в рамках фестиваля были показаны все три фильма Д. Бальиво. Все они интересны, сделаны высокопрофессионально, и все-таки главная их ценность — летописная. Живой человек на экране рассказывает о своей жизни и работе.
В Советском Союзе Тарковского не снимали ни на пленку, ни по телевидению. Лишь в начале творческого пути, когда за ним не числилось никакой ереси — жестокости, «нелюбви» к русскому народу и прочих надуманных грехов, — нашей однокурснице Дине Мусатовой заказали снять небольшой документальный фильм под названием «Три Андрея» — Тарковский, Кончаловский, Солоницын, играющий Андрея Рублева. Фильм чудесный. Прекрасны в нем все трое — молодые, красивые, полные надежд.
Да, еще в начале работы над фильмом «Андрей Рублев» был снят репортаж о его съемках. А дальше начались гонения, и — уже ни одного кадра не снято, как будто человека и не было на свете. Фотографий, правда, много — в кино в каждой киногруппе был и есть, слава богу, фотограф.
Ценность фильмов Донателлы Бальиво в том, что в течение трех с половиною часов ты можешь видеть режиссера «живьем», как и должно быть в документальном кино. В одном случае он дает пространное и глубокое интервью о жизни и творчестве («Поэт кино — Андрей Тарковский»), в другом мы присутствуем при съемках «Ностальгии», в третьем — видим Тарковского, читающего лекцию студентам и отвечающего на вопросы из зала. Два из трех фильмов представляют Тарковского говорящим по-русски, монтаж настолько чист, что ни одна иноязычная реплика не «наступает» на русскую речь. Режиссер намеренно хотела «сохранить эту речь навсегда», предназначив ее для русской аудитории. Фильмы эти очень простые, ясные, чистые, как лесная речка или горный ручей. К сожалению, пока ни один из них не куплен в России.