Донателла рассказывает, что очень было интересно следить за внутренним состоянием Тарковского. На него благотворно действовала новая среда, новые, видимо, приятные люди. Он прекрасно себя чувствовал, говорил, что жизнь хороша и по-прежнему загадочна. И мысли или осмысление прошлого вдруг становятся ясными, как на ладони. Осознан жизненный творческий путь. Снято пять прекрасных фильмов: «Иваново детство», «Андрей Рублев», «Солярис», «Зеркало», «Сталкер». Написана изумительная книга «Запечатленное время» о том же кино, в очень зрелом и личном понимании его теории и практики.
О кино Андрей говорит свободно и легко. Я подумал, что так часто бывает: легко дышится, оттого что день хороший, солнечный, может быть, с режиссером установились хорошие отношения, может даже, Донателла нравится ему. Я понял, что они нашли контакт друг с другом, и беседа в фильме «Поэт кино — Андрей Тарковский» течет непринужденно. Это имеет большое значение. Пожалуй, еще никогда в документальном кино мы не видели такого раскрепощенного, свободного Андрея Тарковского, расположенного к беседе о смысле своего искусства, о своей жизни, характере, детстве. И все предельно естественно и откровенно, что нечасто с ним бывает. Нет закрытости, иронии, речи нет о враждебном мире. Под солнцем, среди деревьев, у ручья — разговор идет непосредственный и искренний, и видно, что Тарковский счастлив.
Кстати, фильм этот имеет посвящение — «Великому русскому живущему поэту — Арсению Тарковскому».
Донателла задает Тарковскому разные вопросы, например о счастье. Тарковский отвечает: «Этот мир — не место для счастья. Мир создан не для того, чтобы быть счастливым, а для того, чтобы бороться. Добро и зло внутри нас должны бороться, чтобы добро побеждало зло и тем самым мы развивались духовно». Этот постулат он повторяет давно. Часто говорил и писал об этом и в Союзе, и за границей и часто не находил понимания в аудитории, особенно в молодой и мало «продвинутой».
Вспоминает о детстве: «В детстве у меня был характер какой-то растительный. Я больше чувствовал и ощущал, чем мыслил. Я воспринимал всю жизнь, что была предо мной, во всей ее полноте, все было возможно и выполнимо. Ощущение детства ушло… Или нет?.. Я не знаю. Видимо, нет. Иначе я ничего не смог бы сделать».
Режиссер спрашивает: «Каковы были первые впечатления от кино? И вообще, и когда учились этому искусству в институте».
Тарковский отвечает: «Эти первые мои впечатления были… странные. Я никогда не понимал, что такое кино, и не чувствовал этого совершенно, видимо не испытывал к этому никакого призвания. (Не правда ли, все наши сокурсники удивились бы этим словам? — А. Г.) Я чувствовал, что меня учат какой-то профессии, что в этом есть какой-то фокус, технический, в этой профессии… но что при помощи кино можно выражать себя, как при помощи поэзии, музыки, литературы, — у меня не было такого чувства. Более того, я делал свою первую картину „Иваново детство“ и, по существу, не знал, что такое режиссура. Это был поиск, так сказать, совершенно ощупью, то есть я пробивался, и искал, и находил для себя какие-то моменты соприкосновения с поэзией. И после этой картины я почувствовал, что при помощи такого кино можно соприкасаться с духовными субстанциями моей собственной души.
И поэтому для меня, так сказать, этот опыт с „Ивановым детством“ был чрезвычайно важным… ни на что не похожим. До этого я совершенно не представлял себе, что такое кино. Кстати, я и сейчас не уверен, что я знаю, что это такое. Мне кажется, что это самая огромная тайна. Впрочем, как и всякое искусство».
В другом эпизоде фильма Андрей говорит: «В наше время кино зависит от денег — самое несчастное из искусств. Фильмами торгуют, как сигаретами, жвачкой. Хорошее кино хорошо продается. Абсурд.
Высокое поэтическое мастерство плохо продается. Налицо конфликт между духовным развитием человека и его материальным, технологическим развитием. В этом драма, приближающая нас к грани уничтожения».
Еще несколько размышлений: «Я склонен относиться к миру эмоционально, созерцательно, ощущать его как животное, как ребенок, а не размышлять и делать выводы». «Вы меня спрашиваете, тягощусь ли я одиночеством? Нет. Люди должны уметь находиться в одиночестве, должны уметь быть в ладу с самим собой. Не скучать с самим собой. Современная молодежь не умеет находиться в одиночестве. Она агрессивна, и это опасно с нравственной точки зрения».