Но вот картинка потускнела. Башни всё так же сияли, но всю остальную планету окутал сумрак. А потом изображения начали сменяться резкими вспышками – все в серых тонах.
…Пустыня, занесённые песком руины и ржавые решетчатые вышки, будто с картинок про нефтедобычу. Запрещающий знак на ограде из колючей проволоки продырявлен пулями, на столбе сидит стервятник.
…Иссохшие от голода чернокожие дети протягивают пустые миски навстречу солдату в невероятных доспехах и с оружием на ремне. В глазах детей жалобная надежда, в глазах солдата – лишь тупое равнодушие.
…Завалившийся на бок ржавый корабль на мелководье, борта зияют ранами пробоин. Разрушенный порт, замершие подъёмные краны, будто скелеты динозавров.
…Летающий остров сотрясают взрывы, вспухают огненные вспышки, он накреняется и медленно падает, окутанный дымом.
…Толпа разьярённых, беззвучно орущих людей ломится через врата в бетонной стене. Цепь солдат отступает, ощетинившись стволами – но вот сверкают вспышки выстрелов, и белые росчерки прошивают толпу…
И – тьма. Но вот во тьме вспыхнула звёздочка, разгорелась янтарным светом и превратилась в камень, зажатый в руке. Камень Времени. Хронолит.
Новая картинка. Город в кольце гор, на берегу искрящегося под солнцем озера; кварталы раскинулись кругами и полукольцами меж садов и парков, игрушечные дома с черепичными крышами соседствуют с сияющими зданиями-кристаллами. Вот лаборатория, всё сверкает белизной, расхаживают учёные в голубой форме. Вот они собрались у двери, в круглом окошке которой сияет янтарный свет, и что-то записывают в блокнотах. Вот женщина в защитных очках берёт щипцами из ниши странной машины светящийся хронолит и ставит на подставку, к другим таким же. И, наконец, возникли несколько учёных, и один из них торжественно протягивал зрителю Камень Времени в ладонях.
Картинку затянуло синевой, и на синем поле прорезался золотой рисунок – песочные часы из двух треугольников, заключённые в круг. Круг разомкнулся сбоку, а в часах истаяла косая черта, и рисунок превратился в стилизованную букву «S» (больше похожую на отражённую «Z») внутри большой «C». И под ним гордо проступило сияющее слово:
«ChronSortium».
И картинка угасла.
– «КронСорциум»? – растерянно повторил Рин. – Что это?
– А чтоб я знал. Ты понимаешь, что это?
– Ну, это про Бывших. Потрясающе, конечно, но… Погоди. Откуда…?
– Ага, – кивнул Коул. – Я, пока шли, тоже думал. Жрецы учат, что Бывшие до Конца доигрались, потом пришёл Вечный и дал людям власть над временем. А теперь получается, что Бывшие уже умели создавать Камни?
– Точно, – Рин был обескуражен. – Ох! А мы это у Гежчи украли!
– И что? Думаешь, он на нас полицам нажалуется, и сам себя спалит?
– Нет, но… А мы сами как будем объяснять, откуда у нас такое?
Коул поглядел на чёрную бумажку в своей руке. Подумал о том, как ему, фанату всякой техники, всегда хотелось иметь хотя бы одно из запретных сокровищ Бывших… Вздохнул, и разжал пальцы.
Ветер подхватил листок и понёс над каналом; вот он коснулся воды и поплыл. В последний раз он мелькнул в ряби от фонарей на воде, затерялся и пропал из виду.
– А никак не будем, – сказал Коул. – Ну, пойдём уже!
ГЛАВА 28
Поезд вползал на станцию Белого района Бомтауна на последнем издыхании, истратив весь точно рассчитанный завод маховиков. Вот он в последний раз содрогнулся, и замер у платформы. Грохнули металлом тормоза, пневматическая система зашипела, стравливая воздух.
Грузный рабочий-осмотрщик, насвистывая в усы, не спеша шагал вдоль вагонов. Поезд был типичным «скотовозом» из Вест-Шатонска – перевозил продукцию пищефабрик и сезонных рабочих. Поэтому большинство вагонов были старыми, с дощатыми щелястыми стенами. Рабочий подошёл к двери первого вагона, вставил в наружный запор стержень-рычаг и отомкнул… Но стоило ему отодвинуть в сторону дверь, как его чуть не сбил с ног выскочивший из вагона человек. Придерживая фуражку, осмотрщик в изумлении попятился.