Под капотом застрекотал и защелкал двигатель. Водитель перевернул песочные часы на приборной доске, отмеряя время поездки, вырулил со стоянки, и машина покатила по улице, набирая скорость.
– Куда мы едем? – вполголоса спросил Хилл. Водитель сунул в гнездо на приборной панели цилиндр фонографа, нажал рычажок, и по салону разлилась приятная, напевная мелодия; таксист с улыбкой замурлыкал в такт, постукивая пальцами по рулю.
– В розыскной отдел, – снизошёл до ответа Друд.
– Но разве нам не нужно в полицейское управление?
– Это дело государственной важности, – Друд неотрывно смотрел в окно поверх очков, будто надеясь заметить среди прохожих двоих мальчишек. Ни на секунду Часовой не позволял себе ослабить бдительность. – Сперва им займётся Ведомство Внутренних Отношений. Поверьте, наши возможности куда шире.
– Только не говорите мне про колдовство, – нервно усмехнулся Хилл. Он был хронистом, связанным присягой и посвящённым в некоторые запретные тайны, но про Часовых знал не больше простого обывателя. Малочисленное и закрытое Ведомство Внутренних Отношений, якобы занимавшееся улаживанием разногласий меж прочими Ведомствами, на деле являлось госбезопасностью – в которую, помимо прочего, входил таинственный «Четвёртый Секретариат». То есть, Часовые: говорят, их прозвали так именно от аббревиатуры «ЧС». Чем занимались остальные три секретариата (и были ли они вообще), возможно, не знали даже сами Часовые.
– Колдовства не бывает. Есть лишь…
– А-а-а, черти морские! – завопил вдруг водитель. В лицо ему полыхнули фары – прямо на них вырвался встречный мобиль, обгоняя движение. Таксист крутанул руль, и удачно разминулся с лихачом. Но таксомотор проехал впритирку к тротуару… и наехал колесом на разбитую бутылку, застрявшую в решётке водостока.
Дутая шина лопнула. Друд инстинктивно пригнулся, приняв хлопок за взрыв – а миг спустя его мотнуло в сторону и приложило раненым ухом о дверь. Водитель с проклятиями выкручивал руль. Таксомотор протащило несколько метров юзом, он зацепил оголившимся колесом о мостовую, высекая брызги-искры – и врезался в пожарный гидрант на тротуаре. Вверх на добрые два этажа весело ударил фонтан воды.
Хилл с трудом оторвал лоб от подголовника переднего сиденья, и охнул. Перед глазами всё плыло. Рядом завозился Друд:
– Эй! Хилл, вы живой?
– Кажется…
– Отлично. – Друд распахнул дверь, вылез наружу и вытащил за собой Хилла. Часовой морщился и шипел сквозь зубы: на бинтах опять проступила кровь. Таксист уже вылез, и со скорбным видом обходил пострадавший экипаж. И над всем этим сверху лил искрящийся дождь из струи гидранта. Поодаль, чтобы не попасть под брызги, уже собралась небольшая толпа.
– Лодка течь дала, приплыли! – печально сообщил таксист, и с досады пнул колесо мобиля. Но быстро взял себя в руки, и улыбнулся. – Что ж, значит, так сошлись пути. Возблагодарим же судьбу, что живы и целы! – И добавил что-то на непонятном языке – наверное, одну из мантр, которые так любят южане.
Хилл диковато взглянул на него. Он слышал, что народы Солнечного Берега исповедуют свою веру, которая учит смиренно принимать как радости, так и беды – и всё же, это было странно.
Друд с отвращением ругнулся. А потом сошёл с тротуара на проезжую часть – и встал на пути у машин, раскинув руки, в сиянии фар и блеске падающих капель. Точь-в-точь Пророк Последнего Дня из пьесы про Конец Времён.
Машины взорвались гудками. Два мобиля вильнули в стороны и объехали безумца, третий взвизгнул шинами и затормозил перед Часовым. Это был дорогой, модный «хоро-ла́ндо» c откидным верхом и серебряной радиаторной решёткой в виде языков пламени.
– Эй, приятель! – негодующе заорал водитель: румяный, упитанный господин с ухоженными усами и прилизанным пробором. – Ты что, слепой? Пошёл вон с дороги!
– Что он себе позволяет? – визгливо вопросила его спутница, густо накрашенная девица в шапочке с перьями, с полосатым боа́ из меха островного лемура на шее. – Выйди и задай ему трёпку, ну же!