Клиент кивнул, и встал со стула. Проходя мимо Эрцлава, он улыбнулся… судя по глазам. Потому что вместо нижней челюсти у него был протез из полированной кости и бронзовых пластин.
– Прошу, мастер Эрцлав, заходите!
Кабинет напоминал иллюстрацию к бульварной книжке ужасов. Пещеру людоеда, или лабораторию безумца-расчленителя. Потому что, куда ни глянь, повсюду здесь были человеческие конечности. Свисали в рядок руки: ноги были выставлены у стены на подставке, как сапоги. На особом стенде, как пауки, растопырились кисти. Суставы, ступни ног и нижние челюсти были расставлены на полках, а на самом верху шкафа стояла целая грудная клетка из пластин и дуг, стянутых винтами: внутри прыгал и чирикал попугайчик.
И каждая конечность была искусно сделана из металла, поражая продуманной сложностью механизмов. По стенам были развешаны чертежи и плакаты известных концернов, реклама новых моделей рук со встроенными зажигалками, инструментами, и даже пружинными самострелами («Gadget Prim: защити себя! Требуется разрешение полиции»). Эрцлав поморщился от пошлости рекламы.
– Какие-нибудь проблемы, мой господин? Или плановый осмотр?
– Плановый. Ну, и колено немного скрипит…
– Разберём и разберёмся! – заверил доктор Грэм, лучший мастер мехапротезов в столице.
Тут наверху скрипнула дверь. По лестнице сбежала молодая женщина в белом халате.
– Папочка! Ты не видел мой блокнот? – Она замерла, завидев посетителя. – О! Моё почтение, мастер.
– Видел в спальне, милая. Господин, позвольте представить: моя дочь, Лейса!
Девушка приветливо улыбнулась гостю. Невысокая и крепенькая, она походила на отца разве что цветом волос – пышные рыжие кудри спадали на плечи, обрамляя круглое, веснушчатое личико с зелёными глазами.
– Очарован, – проворчал Эрцлав, и отвернулся, чтобы девушка не разглядела его лица. Он сторонился женщин: жалостливые и брезгливые взгляды были ему одинаково неприятны. Проводил взглядом искоса Лейсу, упорхнувшую вверх по лестнице, и выразительно взглянул на Грэма.
– Она не знает, кто вы, – поспешил заверить его мастер. Мехапротезист знал, что Эрцлав не любит афишировать свои визиты.
– Кажется, мы с ней раньше не встречались.
– О, теперь она открыла частную практику, – пояснил Грэм. – Заняла второй этаж под приём пациентов. Она ведь врач, моя дочурка, – в голосе его прозвучала отцовская гордость.
Они прошли в процедурную – светлую комнату, облицованную белой плиткой. Кроме стола и стоек с инструментами, здесь был шкаф, в котором под лампами были расставлены стеклянные сосуды. Внутри них в голубоватом растворе росли странные чёрные формы, вроде ветвистых кораллов; ветви чуть заметно подрагивали и шевелились.
– Прошу! – Грэм накинул халат и повязал на лицо маску. Эрцлав стянул перчатку, обнажив правую руку, мало похожую на человеческую – пятипалую клешню из рычагов и тяг, в пластинчатой защите; потом неторопливо разделся до подштанников. Часовщик обернулся к нему, и в который раз окинул взглядом дело своих рук.
Белую кожу мускулистого тела Эрцлава пересекали розоватые шрамы, самый длинный тянулся под правыми рёбрами через пол-живота. Синие болотницкие татуировки украшали торс и левое плечо. Правое скрывалось под мощным стальным наплечником, от которого начиналась механическая рука. Левая нога ниже колена походила скорее на опорную лапу шагохода: сплошные пружины, поршни и амортизаторы. И, самое главное – в кожу груди слева была вделана металлическая пластина с выпуклой крышкой. Маленькое, круглое застеклённое окошко в крышке ритмично мерцало жёлтым светом.
– Ну, сперва ножку, – взяв отвёртку, доктор открутил наколенник. – Так, тут всё просто, немного почистим – и будет игрушечка! – Что-то мурлыча сквозь маску, он шуровал в коленном шарнире пинцетом, потом чистил крошечным ёршиком на проволоке, побрызгал маслом – привычными движениями механика, работающего с машиной. – Готово. Пробуйте! – Эрцлав покачал ногой взад-вперёд, и кивнул.