Коул один из всех знал текст назубок. И прочёл верно, хоть и спокойно, без фанатизма, чтобы не показаться каким-нибудь симовцем. Капрелан одобрительно кивнул. Спасибо, выходит, мастер Геруд – хоть и гад ты был!
– Ну, идите сюда! – Тибор сотворил в ладони несколько монет-месяцев, и вложил их в жадно протянутые руки. Когда монета привычно растаяла в ладони, и писк Часов наконец-то оборвался, Коул не смог сдержать облегчённого вдоха. И точно так же вздохнул Рин.
Пронесло. Плевать, какой ценой, главное – они живы!
– Ну-ка, не стойте, – прикрикнул Тибор. – На медосмотр, шагом – арш!
Когда остальные двинулись к медпункту, Коула придержал за плечо Рин.
– Медосмотр? – выдавил он.
– Ну, да. Понятное дело, мало ли кто чем хворает. Эй, ты чего? – На внуке графини лица не было, как будто ему уже сообщили, что у него чума.
– Врачей боишься? – понял Коул. Рин мелко закивал. – Да не боись, это быстро. Пошли!
Новички встали в очередь к столу, за которым две медсестры брали кровь на анализ.
– Кулак зажми, – велела сестра, и вонзила в вену Коула иглу. Чёрная кровь побежала в пробирки. – Готово, следующий!
Следующим был Рин, и при взгляде на друга, Коул ощутил жалость: тот чуть ли не дрожал, протягивая руку для укола. Коул вспомнил, как он сам в детстве ходил в больницу, как страшно блестели острые железки в лотках. А мама всегда стояла рядом и держала за руку…
– Постой. Давай, держись! – Коул протянул руку, и Рин судорожно стиснул его пальцы. И не отпускал, пока медсестра не выдернула иглу из его вены.
Вторая сестра мазнула каждому в носу и в горле ваткой на проволоке – не больно, но противно – и жестом отослала к двери кабинета врача. Внутрь запускали по одному: вот подошла очередь Коула, он вошёл и притворил за собой дверь.
– Раздевайся до белья! – велел врач, молодой, но лысый, в халате поверх униформы. – Сердце, дыхалка, живот болят?
Бегло задавая вопросы, он прощупал Коулу живот, приставил к груди слуховую трубку, померил давление и температуру. Заставил присесть, посветил в горло фонариком – и, наконец, шлёпнул на бланк штамп «ГОДЕН».
– Как зовут? – ручка замерла над бумагой.
– Рокк, – нашёлся Коул. – Роквел Бин! – назвался он именем бывшего приятеля. Всё равно, чтобы проверить по часовому номеру, нужен запрос в Ведомства и прочая шелуха… Врач отдал Коулу документ и указал на выход.
– Назовись по-другому! – успел шепнуть Коул Рину. Внук графини вошёл в кабинет на подгибающихся ногах. Его трясло, в ушах бу́хал пульс.
–Ну, чего стоишь? – бросил врач, роясь в бумагах. – Раздевайся до белья!
В ожидании друга, Коул прислонился к стене и разглядывал соседнюю процедурную сквозь открытую дверь. Медсёстры мазали кровь на стёклышки, капали в плоские чашки с питательной средой, рассматривали что-то в микроскопах. Меж столами ходил офицер с оранжевым платком хрониста на шее, проводил рукой над пробирками и чашками – и вокруг пальцев его мерцала золотая пыль.
Он ускоряет бег времени, понял Коул. Чтобы нужные реакции произошли за считаные минуты. В библиотеке Рина они как-то разглядывали книжку по биологии, с раскрашенными гравюрами. Вернутся ли они когда-нибудь туда, увидят ли ещё дом?
И, кстати, где Рин? Коул уже начал тревожиться, когда дверь наконец отворилась, и друг вышел из кабинета.
– Что так долго? Ты в порядке? Болячку какую нашли?
– Да нет, всё хорошо, – Рин показал бумажку со штампом «ГОДЕН». В самом деле, выглядел он уже спокойней. Видно, переутомился, решил про себя Коул. И то, сколько они уже не спали – больше двух суток! Скорей бы уж где-то прилечь – «кости бросить», как говорил Гай. Как-то он там?
Потом была бумажная возня, подписи и стук печатей. Затем всем новичкам обрили головы машинкой (Коул потом невольно проводил рукой по голой макушке, а за пазухой кололись волосы…). Наконец их выгнали на перрон, под ночное небо. Армейский поезд стоял на первом пути – длинная стена угрюмых вагонов без окон, с нанесенными на борта цифрами. Над вокзалом сквозь туман светила пара фонарей на вышке, будто глаза дракона в ночи.
– Я теперь Рокк, а ты? – прошептал Коул Рину на ходу.