А дальше ущелье перегораживала стена тьмы. Нет, не стена – огромный купол непроглядной черноты, которым можно было бы накрыть целый дом. Купол казался окутанным лёгкой сумрачной дымкой, и от него даже на таком расстоянии исходило ощущение чего-то тяжёлого, пугающего. Он выглядел неестественным и чужеродным, будто не принадлежал этому миру.
– Это оно и есть? А почему тёмное такое?
– Так это ж «пузырь»! – пояснил Коул. – Внутри безвременье; хоть стреляй в него – пуля на лету застынет.
– Не только пуля, – заметил Гай. – Готов? – Он дёрнул за шнурок запала, и на макушке шлема вспыхнул сторожевой прожектор. Столб света прорезал сумрак ущелья. Гай потянул за тросы сбоку окна, поворачивая прожектор, так, чтобы луч упал на купол мрака… И Рин ахнул – весь купол вспыхнул тысячами звёздочек. То свет отразился в бесчисленных дождевых каплях, застывших в плену остановленного времени на самой границе хрономалии.
– Красота, э? – довольно улыбнулся Коул.
– Здорово! Это надолго?
– Не. Поблестят немного, да испарятся. Зато так после каждого дождя бывает.
Они любовались игрой переливающегося света. Почему-то после слов о недолговечности этого чуда, оно показалось Рину ещё волшебнее. Будто иглистые узоры инея, что в холодную погоду затягивали окна ажурными картинами.
– Как планетарий, – заметил Гай.
– Кто?
– Не кто, а что. Говорят, была когда-то такая штука – ещё до Конца Времён, в эпоху Бывших: ночное небо показывала. Чтоб, значит, звёздами любоваться и всем таким, – старый часовщик почему-то вздохнул.
Коул ничего не понял. Что за чушь? Ночное небо – на севере, в Ночной провинции, где лишь сплошные чёрные болота, тянущиеся до самых предгорий Оскаленных Гор. Там среди топей раскиданы исправительные лагеря и лесодобывающие базы; туда ссылают каторжников, и почти никто не возвращается живым… Ещё чего не хватало – любоваться ночью!
Но он промолчал. Должно быть, от одиночества Гай немножко тронулся умом.
ГЛАВА 4
Обратно до города доехали на рельсоходе. На мосту через реку Коул хотел было распрощаться, но Рин вдруг замялся.
– Слушай, может, ты меня проводишь?
– Давай!
Должно быть, встреча с Рензиковой шайкой слишком уж впечатлила друга. Кроме того, Коулу нравился Светлый город, где по пути всегда можно было покрутиться у витрин дорогих часовых лавок, полюбоваться через стекло.
Вдвоём они перешли мост (полиц на посту зыркнул на Коула, но промолчал: ребятню с Тёмной стороны тут не жаловали). Улицы светлобережья, вызолоченные закатом, дышали сонным вечерним теплом. Аккуратные дома под черепичными крышами, тротуары-лесенки и кованые ограды садов – всё такое непохожее на тесные лабиринты по ту сторону реки.
– Я всё же не пойму, – задумчиво говорил Рин. – Зачем в «пузырь» машину целиком сбрасывать? Проще ведь камень из двигателя выкрутить, и туда бросить!
– Можно, – согласился Коул. – Только треснутый камень опасно вытаскивать, вдруг рванёт! Да и вообще, машины, в которых камень «потёк» – они вроде как заражённые считаются: подвергшиеся временной нестабильности, во! Безопасней всю сбросить.
– Ага, с водителем – бр-р! А как думаешь, почему там темно?
– Это физика. Мне Гай рассказывал. В общем, свет – он же поток частиц, да? Этих… фаэтонов.
– Фотонов.
– Угу. Они от всего отражаются, потому мы и видим. А в остановленном времени ничего ведь не движется – и фотоны тоже! Значит, и света там быть не может.
За разговором они свернули на очередную улочку. Во многих домах окна уже были закрыты ставнями – люди в Светлом городе могли себе позволить ложиться спать пораньше. Улица заканчивалась у кованых ворот в низкой каменной ограде, за которой зеленели кроны деревьев. Арку ворот украшал ажурный герб, уже почти раскрошившийся от ржавчины.
За стеной раскинулся сад – заросший и запущенный, как настоящий лес. Вдалеке над деревьями вздымались черепичные крыши старого особняка. Древесные кроны сплетались над узкой аллеей от ворот, похожей на коридор в гуще листвы.