Прошло немного времени, и один из гамаков качнулся. Рыжий юноша откинул одеяло, встал и бесшумно прошёл мимо храпящих и стонущих во сне каторжников к нужному гамаку. Человек под одеялом простуженно сопел во сне.
Юноша тронул спящего за плечо и шепнул:
– Хе́нглаф!
Старик Хрущ дёрнулся и охнул, но крепкая рука тотчас зажала ему рот. Парень склонился над гамаком, и светящийся гриб на ладони озарил его лицо.
– Кто ты? – выдавил старик, едва незнакомец убрал руку. Пригляделся, сощурившись. – Ржавый? Чего тебе надо?
– Куда важнее, кто ВЫ, – прошептал юноша, прозванный в бараке Ржавым. – У меня к вам дело, Хенглаф Дрейк. Или прикажете к вам обращаться «Ваша точнейшесть», как встарь?
Старик задрожал.
– Нет, – пробормотал он, сжавшись и натянув одеяло. – Нет, прошу! я всего лишь Хрущ, старый Хрущ! Пожалуйста, оставь меня…
– Тихо! – шикнул Ржавый. – Спокойно, Дрейк. Мы хорошо знаем, кто вы и за что вы здесь. – От этого «мы» старик почувствовал себя совсем тоскливо. – Ваши бывшие хозяева вас предали, а у нас к ним счеты.
Повисла пауза; наконец старик поднял глаза. Что-то в его лице неуловимо изменилось.
– У меня нет и не было хозяев, – выговорил он, и голос его прозвучал оскорблённо – совсем не похоже на него, вечно забитого и тихого. – Всю жизнь я служил одной лишь науке! И те, кто подло присвоил мои достижения… – Он взглянул на юношу исподлобья. – Чего ты от меня хочешь?
– Не так уж много, – Ржавый провёл пальцем по брезентовой стенке. Нарисовал круг, черкнул внутри него крест-накрест… Дрейк проследил за его движениями и вздрогнул.
– Нет, – пробормотал он. – Это не обсуждается. Я просто не могу!
– Почему? Ведь это ваше детище. Или память подводит?
– Вот уж на память я никогда не жаловался, молодой человек, – снисходительно заметил старик, всё более походивший на того, кем был когда-то. – Я даже помню, как были расставлены книги на моих полках – хоть ни книг, ни кабинета у меня уже давно нет… Но того, о чём ты просишь, я дать не могу. Этот секрет не для людей.
– Разве? Однажды вы уже дали его людям.
– И никогда себя за это не прощу! – старик поперхнулся и закашлялся.
– Хенглаф, – юноша крепко взял Дрейка за плечо. – Вы же знаете, чем обернулось ваше открытие. Машина, которую они запустили, перемалывает всё больше жизней. Мы хотим это остановить – неужто вы нам не поможете? Хотя бы ради мести?
– Мести? – усмехнулся Дрейк. – Я догадываюсь, о ком ты говоришь «мы», парень. И я не дурак, чтобы верить в успех вашего дела. – Шёпот его звучал надтреснуто. – Змей свернулся кольцом вокруг нашей страны, но всякий, кто сразит его, сам обречён стать змеем. Вы лишь прольёте ещё больше крови…
– Хватит! – резко оборвал его Ржавый, чуть громче, чем стоило бы. Осёкся и прислушался, но никто, вроде бы, не проснулся. – Вы причинили столько зла, Дрейк, а теперь не хотите помочь нам остановить тех, кто сделал это с вами? Сделал это с нами всеми? – Парень вскинул левую руку: запястье было замотано грязной тряпкой.
Помедлив, старик тихо вздохнул.
– Ладно. Что уж там… Помоги встать, боец. – С помощью Ржавого он выбрался из гамака и опустился на колени. При свете гриба Дрейк пальцем начертил на грязном полу круг, потом уверенно начал обрисовывать его сложными линиями и значками. Ржавый присел рядом, вглядываясь в рисунок.
– Ещё одно, – прервавшись, шепнул Дрейк. – Ты же понимаешь, что я не просто так согласился помочь?
– Конечно. Чего вы хотите?
– Ты прав, парень: я принёс в мир слишком много зла, – проворчал старик. – И слишком давно прозябаю на этих болотах. Болит всё, что можно, кашель душит, встать из гамака – уже подвиг… – Он поднял глаза на юношу.
– Свобода. Вот чего я хочу, понимаешь? Освободи меня, сынок.
Ржавый молча кивнул.
– Хвала Вечности, – тихо промолвил Дрейк.
Позже юноша тихо вернулся к своему гамаку. Расплетя волосы, снял украшавшую его висок короткую нитку бусин, и перебрал шарики в пальцах.