– Какие перевалы? – не понял Коул.
– В Меловых горах. Наши сапёры горными тропами пробрались в тыл врага и заложили… – Он запнулся. Коул взглядом нашёл на карте Меловой хребет, небольшой отрог Западных гор на самой границе Империи.
– Ну, взорвали, и что? – озвучил его мысли Гвид. – Там же дальше только Запределье!
– Д-да, верно… – Банджи как-то растерялся. Главный механик у входа кашлянул в кулак; учётчик поглядел на него едва ли не с испугом, а потом вдруг схватил тряпку и стёр всё с доски.
– Ну так что?
– Да ничего. Ошибся я, видать. Память уже не та, – весь задор Банджи куда-то пропал. – Ладно, ребятки, вам пора, урок закончен.
Коул взглянул в сторону двери, но Трепке уже исчез.
Из класса Коул вышел в задумчивости. Что хотел сказать Банджи? В то, что старика подвела память, не верилось. Банджи на заводе был самым старым сотрудником, знал всё и всех, когда-то руководил целым цехом (и поднялся бы выше, если б не Геруд, который на все хлебные должности распихал своих ставленников). Даже в истории, выходит, разбирался.
История в Часовой Империи вообще была странным делом. То есть, все знали о важнейших событиях прошлого, о битвах и победах Войны, основании городов и заводов… но никто точно не знал, КОГДА это было. Потому что отсчёт времени был запрещён.
Жители Империи постоянно считали дни, часы и минуты, но только в виде монет. Раз день никогда не сменяется ночью – какая разница между сегодня, завтра и вчера? Ведь прошлого уже нет, а будущего ещё нет – так зачем вспоминать или мечтать о том, чего нет?
Вся жизнь состояла из бесконечно повторявшегося «сегодня». Не было ни дат, ни календарей. Выходные и праздники случались нерегулярно, и о них предупреждали заранее. Обычно говорилось, что такое-то событие состоится «сравнительно скоро» (то есть, обычно, от месяца до двух), потом – «в ближайшее время» (через семь-десять дней), и наконец – завтра или послезавтра. И так же легко его могли перенести или отменить. За сроки и нормативы отвечала Учётная Служба – учётчики работали повсюду, и ничего не обходилось без них.
В раздумьях Коул подошёл к дверям кабинета управителя. Мысль, пришедшая в голову на уроке, созрела в решение, и он постучал.
– Войдите!
Запасной кабинет Геруда был небольшой комнатой с огромным камином. Угловой корпус нависал над обрывом, и из окон открывался вид на город. Геруд был занят тем, что развешивал по стенам грамоты и благодарности в застеклённых рамочках.
– Чего надо? – пробурчал он через плечо. – Трепке прислал? Передай, что долг сегодня не верну!
– Нет. Я, это, по своему вопросу.
– По своему-у? – изумился Геруд. В прежнем кабинете Коула бы не пустила дальше приёмной сухая и желчная тётка-секретарша, но тут её не было. – Чего ещё?
– Мастер управитель! – Коул собрался с духом. – В общем, вам помощник механика не нужен?
Ну вот, спросил.
– Помощник? – Геруд тяжело развернулся. – Это ты, что ли?
– Я в машинах хорошо разбираюсь, – Коул старался говорить твёрдо. – Я много умею, и быстро учусь, правда! Вы только дайте мне шанс…
– «Шанс» ему, – фыркнул в усы Геруд. – Чего захотел. Думаешь, кроме тебя толковых работников нет?
«Может, и есть, только ты над ними своих дураков поставил».
– Твоё дело щёткой махать. А завод, он ведь займо… вза-и-мо-свя-зан. Как часы! – Геруд сцепил толстые пальцы. Ну, да, сравнение с часами, до чего оригинально. – Каждая деталь на своём месте, и всё работает. А если какой-нибудь винтик себя перекидным колесом возомнит, всё вразнос пойдёт!
– Переводным.
– А?
– Переводным, которое в заводном механизме. Бывает малое и большое, вместе передают вращение с заводной муфты на вексель, когда пружину заводят!
– Хм. – Геруд призадумался. Должно быть, оговорка про колесо была проверкой. Коул почти видел, как в его лысой голове вращаются нехитрые мысли. Взять помощником механика толкового пацана, которому можно платить вполовину меньше – потому что несовершеннолетний, и без стажа…
– Вакансий сейчас нет, – наконец бросил Геруд. – А если бы и были, на что мне какой-то заморыш, за которого даже поручиться некому?