Хоромобиль подрулил ко входу. Инспектор Хилл вышел из машины, задрал голову и взглянул на башню на фоне пасмурного неба – похоже, собирался дождь… Взбежал по ступеням к двери под высеченным в камне Змеем.
– Мне нужны сведения о двоих подростках. Доступ к личным делам!
Старший учётчик за столом оторвался от заполнения бумаг и равнодушно взглянул на раскрытый хронометр в руке инспектора.
– Кальдеус Хилл, – протянул он. – Ведомство Машиностроения, инспектор среднего звена. Боюсь, у вас нет права на доступ к личным данным граждан. Ничем не могу…
– У меня есть право! – возбуждённо перебил Хилл. – Согласно Директиве шесть-«бета»-сто семь, «О расширенных полномочиях хронистов»!
– Хм. – Учётчик пошуршал корешками папок. – Директива отменена Поправкой семь-«дельта». Ваши специальные полномочия давно не действуют.
– Но это крайне важно!
– Тогда советую сообщить в полицию.
– Нет. – Инспектор понимал, что полиция потребует разъяснений, а их он дать не сможет. Слишком опасной была тайна, которую доверили ему под присягой. – Не думаю, что они помогут.
– Тогда можете составить официальный запрос в Ведомство Права. – Учётчик придвинул ему бланк. – Он будет передан в столицу, и если ваше руководство подтвердит ваши требования…
– На это нет времени! – Хилл попытался взять себя в руки. – Послушайте, это вправду очень важно. Речь идёт о безопасности Империи!
– Вопросы государственной безопасности не входят в компетенцию вашего Ведомства. – Учётчик произнес это безразлично, как фонограф. – Ничем не могу помочь.
Инспектор резко вздохнул, а потом наклонился и хлопнул ладонью по столу. Перо в руке учётчика замерло.
– Слушайте меня, вы, заржавелый идиот! – дрожащим от гнева голосом сказал Хилл. – У меня есть сведения, от которых, возможно, зависит судьба Империи. Я должен сообщить их госбезопасности. И если я опоздаю, то вы, – он быстро взглянул на именную табличку на столе, – вы, Маркус Крель, предстанете перед судом Вечного. Клянусь, уж на это моего влияния хватит!
Учётчик впервые поднял взгляд на его лицо. Глаза под козырьком фуражки были запавшие и тусклые. По бокам от стола громоздились корпуса расчетных и печатных машин с блестящими рычагами и шкалами, и сам учётчик казался частью какого-то огромного механизма.
– Вы можете подать прошение об аудиенции у префекта права, – промолвил он. – Уверяю, вам её предоставят в ближайшие дни: господин префект сейчас в отъезде. Просто заполните вот эту форму…
Хилл сдался. Ожидание ему не подходило. Будь у инспектора сведения о мальчишках, он сделал бы выводы, и дальше действовал бы сам. А так… Оставалась последняя ниточка – обратиться к тому, кого станут слушать.
– Хочу подать. Но не прошение, а срочную депешу в столицу. Надеюсь, для этого запрос не нужен? – съязвил он.
– Не нужен. – Учётчик набрал команду на рычагах машины, та застрекотала и выплюнула кусочек бумаги. – Вот с этим прямо по коридору.
Пневматический лифт бесшумно вознёс Хилла наверх в рубку связи. Круглые окна выходили на три стороны – туда, где на перевалах высились башни светового телеграфа.
– Запишите сообщение, и я его передам. – Сигнальщик подал Хиллу листок и карандаш. – За восклицательные знаки и запятые отдельная допла…
– Я сам! – перебил Хилл. Уселся за пульт, размял пальцы и пробежался взглядом по рядам рычажков-клавиш, как музыкант по нотам. В памяти всплыли полузабытые коды и команды.
И вот уже на крыше вспыхнула батарея прожекторов, защёлкали заслонки, отмеряя серии вспышек. От башни к башне, по цепочке, понеслось на восток сообщение. Код получателя, номер отправителя – и мешанина букв и цифр, бессмысленная для любого. Лишь паре десятков человек на всю Империю было известно значение шифровки. Всего два слова:
«Я НАШЁЛ».
ГЛАВА 10
Гай проводил Рина до остановки монорельса, напоследок взяв с него слово ехать прямо домой и не ввязываться в неприятности. Рин пообещал, но слово не сдержал, и сошёл на набережной. Постоял немного под фонарями вдоль парапета над холодными водами реки, взглянул в затянутое тучами небо, и зашагал к Рыночному Мосту.
Крытый мост был самым широким на реке – настоящая улица на опорах-«быках». Могучие стропила крыши перекрещивались в полумраке высоко над головой, будто ветви деревьев в лесу, и между ними порхали птицы.