– Чего он только там делает? – понял без слов второй.
– Пьёт, поди! Так оскандалиться… Кого он там избил?
– Да парнишку одного, уборщика.
– Вот же сукин пёс! – Охранник пошарил по карманам и добыл пачку сигарет с мятым профилем Вечного. – Огоньку дашь?
Второй щёлкнул зажигалкой, прикрыл огонёк ладонью от ветра. Оба склонились, прикуривая… и не увидели, как над их головами со сторожки на крышу шлифовальной стремительно перескочила чёрная тень.
В своём кабинете Геруд сгорбился за столом и яростно царапал ручкой по бумаге. Вокруг стола пол уже был усеян скомканными листами.
«ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ», написал Геруд. Сделал помарку, скрипнул зубами, смял лист и схватил ещё один. Он всё объяснит, должен объяснить!
Управитель не сомневался: Хилл не оставит этого дела просто так. Инспектор уже заявлялся на завод с час назад. Геруд надеялся замять – но Хилл отказался и от предложения поговорить в кабинете, и даже от лучшего коньяка. Его интересовали только сведения об этом гадёныше Тринадцатом – и о втором мальчишке, которого сегодня взяли на работу, как же его звали… Значит, конец.
Это всё они, сомнений нет! Они всегда незримо стояли за спиной Геруда; они были виновны во всех его неудачах – вносили ошибки в отчётность, подстрекали рабочих к доносам, распускали слухи о его карточных долгах и пристрастии к джину. Они только и ждали, когда он споткнётся – чтобы отнять у него всё.
Ну уж нет, сегодня этот день не настанет! Он сумеет разъяснить, что ни в чём не виноват. Это всё старый подлец Банджи, вздумавший учить сопляков крамоле. И дубина Трепке – как он мог доверять этому ничтожеству? Не иначе, снова их происки… И Тринадцатый! При мысли о мальчишке рука Геруда затряслась от ярости, и перо усеяло бумагу кляксами. Толстяк зарычал, скомкал лист и швырнул через всю комнату в камин.
Надо успокоить нервишки… Геруд подошёл к шкафу и вытащил припрятанную за книгами серебряную флягу. Набурлив в крышку-стопочку немного вонючего, ядрёного джина, хлопнул одним махом, поморщился и крякнул. Хотел было повторить – но тут внимание его привлёк какой-то незнакомый звук. Словно бы царапанье и шорох.
Геруд огляделся. Может, птица стучится в окно? Но за окном было пусто, лишь первые капли дождя чертили дорожки по стеклу. Крыса? Звук повторился, и Геруд вдруг понял, что он доносится из камина. На глазах у него, из трубы просыпалось немного сажи.
– Кто здесь? – хрипло спросил Геруд. Ему вдруг представилось: они подослали убийцу, и теперь он карабкается вниз по трубе, будто Праздничный Дед из сказок. Он схватил прислонённую к каминной решётке кочергу и отступил на шаг. – Слышь, ты, я вооружён!
Сажа посыпалась снова – а потом из трубы вдруг свесилось и закачалось в камине… Геруд отпрыгнул назад, и лишь потом сообразил, что это просто кукла.
Набитый чем-то мешочек был перетянут верёвкой так, чтобы получилась голова и толстый живот. Вместо рук-ног – пришитые лоскутки, лицо – пуговицы-глаза и усы из двух клочков меха… Одежда из фиолетового лоскута была сколота булавкой. Верёвка охватывала «шею» куклы и уходила в дымоход так, что та походила на висельника.
Кукла изображала его, Геруда.
ОНА ИЗОБРАЖАЛА ЕГО ПОВЕШЕННЫМ!
Геруд взревел, как бык на бойне. Метнулся было к камину, потом к двери – позвать охрану! Но тут же представил, сколько потом слухов и шуточек пойдёт по заводу. Нет уж, он разберётся сам!
С кочергой в руке управитель пробежал по коридору. Долго бряцал ключами у неприметной двери, потом споткнулся и ушиб ногу, поднимаясь в темноте по заваленной хламом чердачной лестнице… Наконец он распахнул дверь и с одышливым сопением вывалился на крышу, под дождь и хмурое небо.
Вокруг вздымались закопченные дымовые трубы и воздухозаборники. Управитель нашёл взглядом трубу своего камина. Верёвка была повязана вокруг неё, и Геруд принялся вытягивать её, будто тащил из дымохода рыбу…
Он не видел, как позади него из-за надстройки бесшумно выступила тёмная фигура – но почувствовал спиной, что на крыше он не один. Толстяк замер с верёвкой в руках и обернулся.
– Ты ещё кто?