Машина проехала мимо маленького лагеря, разбитого у дороги — всего несколько убогих шалашей и навесов. Усталые, бедно одетые люди сгрудились вокруг костра, на котором варилось что-то в старой консервной банке. Перемещённые лица – депортированные из других округов, которым ещё не нашли новое место.
— Давай, за мной! — Машина затормозила на стоянке, и Ури вылез наружу. Вокзальный рабочий присоединил к капоту суставчатый заводной рукав, такой же как во вчерашнем злополучном станке. Теперь вращение ветряков на крыше должно было завести маховик. По всей Империи ветряки и водяные колёса использовали для получения энергии.
Рин с учётчиком прошли сквозь вокзал, просторный и пустой – лишь буфетчица скучала за стойкой. Вокзал изначально строился для грузового оборота, и в город мало кто приезжал, кроме окрестных фермеров. А с тех пор, как на севере проложили Третью Радиаль, станция утратила часть своего значения — теперь поезда шли с севера на юг, порой даже без остановки.
Груз уже ждал на платформе. Ящики из тёмного дерева с эмблемами завода были выстроены штабелями возле конвейера погрузочной линии. Подошёл дежурный по станции, и они с Ури обсудили расписание.
— Всё как положено, не сомневайтесь. Отправка сорок вторым поездом, в семнадцать-тридцать. Должны ещё со Свалки пару контейнеров железного лома подогнать, в Бомтауне сгрузят.
Ури кивнул, и повернулся к Рину.
— Вот тебе и практика, малец. Иди, заполни реестр груза, — он указал на ящики. — Потом покажешь. А я пойду, чайком согреюсь… — И, с чистой совестью свалив работу на новичка, ушёл в здание вокзала.
Рин с сомнением взглянул на штабель «практики». Первый рабочий день начался слегка несуразно — или это в порядке вещей, несмотря на все слова о том, что Учётная Служба «работает как часы»? Ладно…
Работа оказалась несложной. Нужно было всего лишь сверять сочетания ярлыков с инструкцией и вписывать в бланки форм. Бланков в папке была целая стопка — как и большинство документов в Империи, отпечатанных на плохой, серой тростниковой бумаге с тусклыми оттисками печатей.
Рин управился за полчаса. Он ещё не успел вникнуть в работу, но уже чувствовал себя обескураженно. Неужели все учетчики этим занимаются сутки напролёт — выполняют действия, смысла которых сами не понимают?
Отвлекая от мыслей, живот тихонько заурчал. Рин огляделся, и через запыленные окна вокзала разглядел Ури — тот пил чай у стойки. Он не знал, можно ли новичкам есть на работе, поэтому укрылся за грудой ящиков и достал из кармана завёрнутый в платочек сухарь. Грызя его, Рин разглядывал громадные погрузочные краны на водяном приводе между путями, из-за мощных противовесов больше похожие на гироскопы. Вокзал протянул через пути щупальца трубопроводов, погрузочных линий, решетчатых эстакад. Всё это было громадно, сложно и непонятно ему — вот Коулу здесь понравилось бы.
В какой-то момент мальчику послышался странный, пронзительный звук, что вплетался в шелест ветра. Звук нарастал, и наконец Рин понял — это поют рельсы. И, будто в подтверждение его мыслей, семафор на платформе с щелчком откинул полосатый флажок.
— Внимание! — заскрипел голос из рупоров на крыше вокзала. — К первой платформе прибывает состав. Просьба отойти от края… — В тумане блеснул огонёк, и вскоре из марева вынырнуло что-то серебристо блестящее, слишком маленькое и быстрое для поезда — но оно мчалось по рельсам к станции.
Рин уже хотел идти к учётчику, но тут увидел, как на платформу вышел человек. Приглядевшись, он с изумлением узнал инспектора Хилла. Что ему здесь понадобилось?
Почему-то Рину стало неуютно. Вчера он не обратил внимания, тревожась за Коула — но, когда они расставались у подъезда, Хилл вёл себя странно… Мальчик отступил за ящики так, чтобы его не было видно, и осторожно выглянул.
Транспорт сбросил скорость и подкатил к платформе. Всего один клокомотив без вагонов, целиком заключённый в обтекаемый, остроносый кожух. Это был шнеллер, «быстровоз» — скоростная пассажирская мотрисса для срочных путешествий. Кто это пожаловал в Анкервилл?