— Это я, — тускло проговорил он. Бывший старший учётчик выглядел жалко. Седые волосы свалялись вокруг лысины, щёки заросли щетиной. Вместо обычного небогатого, но опрятного костюма он был одет в изношенную рабочую робу не по размеру — штаны и рукава подвёрнуты. Беспощадная трущобная жизнь успела пройтись по старому мастеру грубым наждаком.
— Пройдёмте с нами!
Вот и всё, равнодушно подумал Банджи. Сейчас его отвезут на вокзал и посадят в прицепной вагон без окон, в котором осужденных увозят на север. Мысли о грядущей каторге его не пугали с того дня, когда он в одночасье лишился всего, что имел. После унизительного допроса в участке, когда от обиды и потрясения он не мог даже внятно ответить на обвинения, которые кидали ему в лицо: после того, как вернулся домой и обнаружил свою квартиру опечатанной… Отнятая свобода — какой пустяк, если прежде у тебя отняли доброе имя!
К некоторому удивлению Банджи, его отвели в маленький закуток с выложенным плиткой полом и чёрными от плесени углами, где к стене были приколочены рукомойник и помутневшее зеркало, а за ширмой из потолка торчал кран душа.
— Прошу вас привести себя в порядок, — спокойно молвил учётчик.
— Но я… — Старик растерянно оглядел себя при свете. И здесь случилось чудо. Один из полицейских нахмурился и что-то бросил хозяйке: та стремглав метнулась прочь, а через минуту явились двое жильцов. Один притащил два ведра горячей воды, другой принёс новенький туалетный прибор – помазок и бритву с перламутровой рукояткой. Откуда-то взялись даже зубной порошок, щётка и почти новый кусок мыла.
Чудеса продолжались. Пока Банджи мылся и брился, для него уже была собрана одежда — свежая рубашка, брюки в полосочку, поношенный сюртук и модные тупоносые жёлтые туфли. Даже галстук с фигурной булавкой, украшенной стразом. Все эти вещи, конечно же, были заложены когда-то хозяйке другими жильцами. Одевшись, Банджи взглянул на себя в зеркало и поразился — теперь он больше походил на престарелого щёголя из салонов.
— Пойдемте, — окликнул учётчик. С каких это пор заключённых принаряжают перед этапом? Или его ждёт публичный суд?
Махомобиль отъехал от ночлежки и покатил по улице. Скоро мелькавшие снаружи фасады с выбитыми окнами и заколоченными дверьми сменились обычными улицами Тёмного города. Банджи думал, что его везут в Магистрат, но, когда машина свернула на мост, совсем растерялся.
— Простите, ваша точность — обратился он к полицу, — скажите, куда мы едем? — Полиц промолчал, зато ответил учётчик:
— Нам велено сопроводить вас по месту работы. — Это окончательно сбило Банджи с толку. «Работы»? У него больше нет работы!
Когда мобиль въехал во двор завода, он уже устал удивляться. У входа ждала процессия рабочих, и когда Банджи с помощью учётчика вылез из мобиля, раздались аплодисменты. Старик растерянно огляделся. Что это, какая-то злая шутка?
— Мастер Банджи! — Учётчик (как он теперь разглядел, с нашивкой пристава на котелке) достал гербовую бумагу. — От имени Магистрата, уполномочен принести извинения за перенесённые вами неудобства! В связи с новыми открывшимися обстоятельствами, с вас снимаются обвинения в хищениях, преступно сфабрикованные бывшим управителем завода, покойным Фергюсом Герудом…
— Покойным? — охнул Банджи. Пристав не обратил внимания.
— …и гарантируется возмещение ущерба! — Он сложил бумагу и добавил: — От себя позволю поздравить вас со вступлением в должность. Слава Вечному!
Не успел Банджи сформулировать всё своё непонимание в одном вопросе, как подошёл главный учётчик и пожал ему руку.
— Рад, что справедливость восторжествовала, мастер Банджи, — торжественно произнес он. — Позвольте проводить вас в кабинет! — Старик чуть не шарахнулся, когда за другую руку его схватила секретарша управителя, костлявая и сварливая старая дева.
— Я всегда верила, что вы достойны лучшего, Эбнезер! — со всем доступным ей пылом выдохнула она, смутив Банджи: он и не представлял, что кто-то на заводе знает его по имени.
Но в его кабинет – каморку без окон под лестницей, со столом и печкой, они не пошли. Вместо этого его повели по лестнице вверх, и вот уже распахнулись резные дубовые двери. Кабинет был огромен, с окнами от пола до потолка, с раскидистыми пальмами в кадках и громадным письменным столом. На стенах портреты Вечного и наместника Хайзенберга… Позвольте, это же кабинет управителя!