– Где он? – Наместник рывком развернулся к учётчику. У Карна подкосились колени – но рука наместника вцепилась в его мундир и приподняла над землёй… Механическая рука, тускло блестящая стальными и бронзовыми сочленениями. Задыхаясь, Карн уставился в перекошенное бледное лицо наместника, обрамлённое растрёпанными белыми волосами, в сверкающие красным глаза.
– Заключённый под этим вот номером! – прошипел альбинос. – Как он оказался в вашем лагере?
– А-а… старик Хрущ? Но при чём…?
– Отвечай! Кто и когда его перевёл?
– Не м-могу знать!
– Не можешь? – Наместник встряхнул его, как собака крысу. – Где он? Говори, скотина!
– Я! Я скажу! – отчаянно завопил кто-то. Один из сидельцев, мелкий и плюгавый лагерный доносчик, кинулся вперёд и плюхнулся в грязь. – Я из четвёртого барака, господин мой! и Хрущ тоже там. Ржавый его разбудил, я не спал, я видел! Они о чём-то шептались, Хрущ ему потом что-то ещё на полу рисовал. Это ровно перед тем, как всё случи…
– Рисовал?! – Альбинос отшвырнул Карна в сторону. – Где ваш поганый барак, показывай, живо!
Дверь слетела от пинка. Следом за наместником втиснулись солдаты с карбидными фонарями, и в бараке враз сделалось очень светло. Альбинос прошёл к указанному гамаку, где под одеялом свернулась неподвижная фигура – и отбросил одеяло в сторону.
В наступившей тишине кто-то из солдат шёпотом помянул Вечного, а перемазанный грязью Карн испуганно всхлипнул. В гамаке скрючился человеческий скелет – даже с виду очень старый: кости побурели от времени. Беззубый череп таращился провалами глазниц.
Наместник молча склонился над останками, взял скелет за левую руку и приподнял – на запястье блеснуло нечто плоское, будто металлический паук, впившийся в кости. Приглядевшись, альбинос различил на грязном полу затёртые ногой следы рисунка.
– Мой господин, – осмелился подать голос Карн. – Что это?
– А это картина преступления, – каким-то пустым голосом отозвался наместник. – Этот ваш Ржавый поговорил со стариком, вызнал всё, что ему нужно. Помог ему лечь обратно в гамак, укрыл одеялом… – Он коснулся металлическими пальцами свёрнутых шейных позвонков скелета. – И сломал ему шею. Мгновенно и бесшумно; чистая работа. Ну, а затем устроил свой побег.
– Но почему кости?
– Старик слишком зажился на свете, – непонятно проронил наместник. – Даже не представляешь, насколько.
– Нет, – пискнул доносчик откуда-то из-за спин солдат. – Я слышал немножко; он же обещал, что Хруща освободит!
– Он и освободил. – Альбинос накинул одеяло на кости и выпрямился. – Поднимайте по тревоге все лагеря. Высшая готовность! Пускай рассылают патрули, привлекают добровольцев – что угодно, но он не должен уйти. Передать в Острог срочную депешу: побег особо опасного заключённого. Живо!
– Ваше точнейшество, – уже за порогом барака догнал его Карн. – Всё будет исполнено, только… Осмелюсь спросить, этот Ржавый – кто же он на самом деле?
Э́рцлав Ба́тори, наместник Северной провинции, взглянул на чиновника, будто впервые его увидел. Потом отвернулся и поднял лицо к небу, навстречу дождевым каплям.
– Враг государства, Карн, – бросил он. – Враг, который был опасен и прежде, а уж теперь опасен вдвойне. И молись, чтоб он сам утонул где-нибудь в болотах, или попался на зубок местному зверью!
ГЛАВА 1
Город Анкервилл расположился на дне узкой горной долины, взобравшись по склонам извилистыми улочками и гребнями крыш.
Долина, приютившая город, давала мало простора. Дальше к северу она сужалась в непроходимое ущелье, насквозь прорезавшее Закатные горы. Поэтому Анкервилл рос в основном ввысь: возводились новые этажи и мостки через улицы, старые здания обрастали надстройками, как пни грибами.
Жители Анкервилла гордились двумя вещами. Во-первых, именем своего города. Конечно, назван он был всего лишь в честь анкерной вилки, которая в часовом механизме передаёт движение с шестерней на маятник – и всё же, зваться в честь детали часов почётно. Не все города и селения Империи могут похвастаться этим.
А во-вторых, анкервилльцы гордились своим заводом.