– Куда! – прикрикнул кто-то. – Метки видишь? Этот на самый верх! – Коул позволил себе выдохнуть. Спасибо, Гай, предусмотрел…
– А кого ловим-то, офицер? – спокойно спросил Гай. Полиц помешкал секунду.
– Ладно, всё равно скоро объявят. Подали в розыск двоих мальчишек! – Он вынул из кармана фототипии.
– О, Кол! – радостно воскликнул Рокк, приглядевшись. – Знай’во!
– Тем лучше. Хорошо знаешь?
– Очхорш! Неоч’ сознать’ – но хорш чел. Раньш’ друж…
– Дружили, значит. Так вот, имейте в виду: задержать любыми силами. А если будет нужно… даже подстрелить. Ты понял?
Пауза. А потом:
– Слушс’! – Рокк произнёс это так же бодро, без колебаний.
И вдруг Коулу стало жутко. Страшен был не оказавшийся подлецом Хилл, не безжалостный Часовой – а этот бодрый, без тени сомнения, ответ бывшего друга… Тут ящик вздрогнул и пошёл вверх, так, что нутро ёкнуло.
– Не извольте беспокоиться, офицер, – Гай проводил взглядом последний ящик – тот проплыл по воздуху на тросах и опустился в полувагон. – Если встречу этих ребят – будьте уверены, я поступлю так, как велит мне долг.
ГЛАВА 19
Отправление поезда всегда охвачено аурой напряжения.
Наверное, так Бывшие готовили к старту свои невероятные корабли, что отправлялись к звёздам.
Гигантский клокомотив величав и неподвижен в свете прожекторов – но в нём уже чувствуется грозная мощь взведённого пружинного сердца, готовая помчать по рельсам сотни тонн металла. Отстыковываются заводные валы, и рабочие задраивают люки в бортах. Вдоль состава проходят сцепщики с фонарями, проверяя сочленения вагонов. Пневмотехник разглядывает манометры тендера-компрессора, захлопывает щиток и оборачивается:
– Давление в основной системе подачи – норма!
– Вспомогательная система – норма!
– Первая сцепка готова! вторая! третья, пятая…
Чеканные команды и отклики проносятся по составу чередой. Техники отцепляют от бортов заводные рукава вспомогательных пружин. Мастер-грузовщик сверяет расстановку ящиков с карго-планом – чтобы груз не нарушил выверенного равновесия состава.
И вот приготовления завершены. Рабочие разбежались, погрузочные линии отходят от поезда, как трапы от бортов ракеты. Но поезд всё ещё бездвижен, и каждая секунд тянется, будто капля смолы.
Но вот! – на семафоре вспыхивает зелёный фонарь. И в рубке машинист произносит в переговорную трубу неизменное, ритуальное:
– Погнали!
И опускает рычаг сцепления.
В сумрачных недрах машинного отсека трансмиссия смыкается с гигантским ведущим супермаховиком в литом кожухе – исполинским диском, скрученным из ленты «белой стали» и разогнанным до максимальной скорости. Могучие шестерни приходят в движение. Дрожь пронизывает весь состав – и двое мальчишек в ящике, учуяв её, крепче жмутся друг к другу.
И поезд трогается. Медленно и величаво, будто плавучая ледяная гора из сказок. Но там, за бронёй кожуха, мечутся тени от оживших механизмов и суетящихся рабочих. Множество рук в заученном порядке перекидывают рычаги и тянут тросы. Один за другим запускаются вспомогательные маховики и пружины, впрягаясь в работу и вливаясь в общий ритм, что всё быстрее и чаще.
Звучит гудок, и поезд набирает ход. Уплывают огни вокзала, мимо проносятся пакгаузы, водонапорная башня – и вот уже остались позади.
И поезд мчится всё быстрее. Ничто теперь не остановит его до самого Бомтауна, где иссякнет завод пружин: ничто не прервёт песни колёс.
В путь!
Гай смотрел с перрона вслед уходящему поезду, пока огни заднего вагона не скрылись вдали. И лишь тогда вздохнул с облегчением.
Дело сделано. Если б он мог, то уехал бы с мальчишками: если бы не Этель. Потерять последнего из своих Гай не имел права. Значит, придётся вызволять её; придётся снова стать прежним. Не смотрителем Гаюсом Карвеллой, которого никогда не существовало – а…
– Стой! – Выкрик вонзился между лопаток, словно пуля, и Гай окаменел. Из всех голосов мира он узнал бы этот голос.
И медленно обернулся.