— Кто-кто, извините?
— Диавол, — повторил грег непонятное слово. — Тот, кто опутал своими тенетами сию страну. Всякий знак власти есть знак Его — от брямки до жетона полица. Я видел Его, когда принял причастие истины.
— Да ты крипсом закинулся, и у тебя галюны пёрли! — недовольно возразила синевласка.
— Я видел Его, — не обратил внимания Студент. — Я гнал на своём агрегате по дороге тени смертной — навстречу жёлтым глазам во мраке, в чьём огне сгораешь и тонешь. Я слышал смех… Бойтесь Его, в чьей власти наша бедная земля! — Он забормотал что-то совсем уж неразборчивое. Коул понял, что здесь ловить нечего, и потянул Рина прочь из переулка.
— Ну ты орёл, Ринель, — заметил он, когда они вышли на улицу. — И ты ещё меня за «сеанс невиданной храбрости» ругал?
— А пускай руки не распускает! — сердито ответил Рин, и заправил свистульку за пазуху.
— Подарок чей? Нашёл всё-таки подружку? — Коул толкнул друга локтём, и Рин бледно улыбнулся.
***
Теперь уличные огни и краски обрели толику смысла. Рин приглядывался к вывескам, и быстро убедился, что люди вправду заходят в заведения с цветами их значков на вывесках. Не соврал грег.
Он даже начал замечать некоторые общие черты у носителей значков. Так, красные чаще встречались на простецких плащах и рабочих куртках, а носители их выглядели как простые, усталые трудяги из бедных районов. Тогда как зелёные «брямки» украшали богатые, отороченные мехом светлые плащи солидных господ, притом у всех — и женщин, и мужчин — были затейливо подкрашены глаза.
Коулу интересней были механизмы. Он не мог наглядеться на проезжающие мимо в сиянии огней мобили. Одни лаково-обтекаемые, другие хищные и заострённые, как наконечники копий; сквозь фигурные решётки радиаторов пробивалось сияние Камней Времени. По многоярусным эстакадам мчались рельсоходы и поезда, меж верхних этажей высоток скользили подвесные вагоны канатной дороги.
Один раз река машин расступилась, и по улице проехал целый грузовой состав из трех бронированных фургонов. Его тащил джумм — гигантский зверь с морщинистой шкурой и ножищами-колоннами. Безобразная голова на длинной шее, с костяным гребнем на носу, плыла над улицей; погонщик на загривке направлял чудовище. Коул и Рин раньше видели джуммов только на картинках – эти великаны родом из Запределья таскали тяжести, вращали вороты насосов и компрессорных станций.
И повсюду мерцали, вспыхивали, сыпались огни. Неон реклам окрашивал лица людей в красный, синий, лиловый:
«АНАНАСЫ В ШАТОНСКОМ»: НОВАЯ ОПЕРА!
ПОКУПАЙТЕ АКЦИИ МЕТАЛЛА И УГЛЯ!
МОДЕЛЬ «Z-160» — МОБИЛЬ БУДУЩЕГО ОТ КОНЦЕРНА МУЛЕРА!
ЛУЧШИЕ ВИНА ВОСТОКА — ТОЛЬКО В «КОРОНЕ ВАКХА!»
СЫВОРОТКА «ТЭПП»: ЛУЧШЕЕ СРЕДСТВО ОТ БОРОДАВЧАТОЙ ЛИХОРАДКИ!
Даже остановка сумела удивить. Здесь перекрещивались три маршрута — омнибуса, рельсохода и метро. Наземная, надземная и подземная дороги. Лесенка вела на эстакаду, а на арке над входом в подземку красовалась надпись:
«Р-н Слоновьего Бивня, ст. Улица Тисовая».
А неподалёку торчало то, что девушка-грегиня окрестила «продаваном» — тумба вроде афишной, только с большим окном закалённого стекла. Внутри на нумерованных полках была расставлена печатная продукция: путеводители по городу, открытки, дешёвые романчики, комиксы. И никакого торговца, лишь инструкция на истертой табличке.
— «Карта — 20 минут», — прочёл Коул. Достал из воздуха горсть прозрачной мелочи, по одной вложил монеты в щель, дёрнул за рычаг — в лоток внизу выпал сложенный лист.
Мальчишки отошли к фонарю и развернули покупку. Карта оказалась добротно отпечатанной, с метками магазинов и гостиниц, с цветными маршрутами транспорта. Бомтаун и вправду состоял из шести районов, каждый с часовой башней в центре: улицы разбегались от них ветвистыми лучами. (Коулу районы напомнили сцепленные шестерни в механизме, Рину — снежинки). Предместья были скупо прорисованы серым.
— Вот, нам сюда, — нашёл Рин. — Можно рельсоходом доехать!
Друзья взошли на платформу, и очень скоро подъехал состав: обтекаемый, сверкающий, совсем не как старенькие рельсоходы Анкервилла. А главное, окна в вагоне оказались большие — и прозрачные! Стоило составу тронуться, как Коул и Рин прилипли к стеклу, любуясь видами.