Уличные огни проносились смазанными, хвостатыми сполохами. Переливались рекламы, полосовали небо прожектора, текли потоки фар. Город был танцем огней и бликов во тьме.
Вот пейзаж изменился. Меньше стало высоток, больше — особняков на холмах, в окружении искусно освещённых парков. Здесь, в вечной ночи, не росли деревья и цветы – вместо них дома окружали сады камней. Громадные валуны и обломки скал заменяли деревья, булыжники были выложены «клумбами». Вот проплыла над крышами часовая башня Малахитовый Кубок, расширенная кверху и увенчанная лесом малых квадратных башенок…
А на одной из станций Коул увидел в окне такое, что рванулся к выходу, таща за собой Рина.
— Куда? Ещё не наша...
— Пошли!
Они соскочили на платформу; Коул подбежал к перилам и уставился туда, где за рядами тёмных складов и ангаров раскинулось, насколько хватало глаз, ровное поле, окаймлённое далеко во тьме редкими огоньками. На поле застыли несколько странных, угловатых механизмов, отбрасывая длинные тени в свете фонарей.
Взлётный плац. И эти нескладные машины — махолёты, воздушные разведчики и курьеры, стремительные птицы Империи.
А на дальнем краю поля поднимались несколько причальных вышек, и к одной был пришвартован дирижабль. Небесный кит, подсвеченный снизу прожекторами, казался фантастическим призраком из мира снов. Громадный, он с дерзкой лёгкостью парил в воздухе, гордо растопырив стабилизаторы и распорки двигателей.
— Гляди! Сейчас запускать будут!
Одна из взлетных полос продолжалась трамплином, приподнятым под углом на решетчатых фермах. И на эту полосу как раз выкатили махолёт, похожий на спящую летучую мышь. Вот машина «проснулась», и по бокам её развернулись, как веер, сложенные матерчатые крылья. Техники разошлись в стороны, и махолёт замер на старте — нелепый и пугающе хрупкий, так, что не верилось, будто он способен взлететь.
И вот! из-под днища машины ударил дым: сработала подземная пневматическая катапульта. Махолёт покатился, набирая скорость, промчался по полосе — и взмыл с края трамплина в воздух.
На секунду друзьям показалось, что сейчас машина тяжело клюнет носом и врежется в полосу. Но за эту секунду махолёт буквально расцвёл в воздухе, распустил острые плавники узких стабилизаторов и закрылок, как невиданный цветок или рыба. И умение лётчика сделало своё дело – планер удержался в воздухе, поймал крыльями северный ветер и вознёсся над полем, закладывая полукруг. Коул и Рин невольно присели, когда махолёт пронёсся над эстакадой — казалось, над самыми головами! — и ушёл навстречу городским огням.
Мальчишки провожали машину благоговейными взорами, пока она не растаяла в уличном зареве. Как бы ни изумил их Бомтаун, махолёт превзошёл всё.
Рин первым отвёл взгляд, огляделся — и, вздрогнув, потянул Коула за рукав:
— Нам пора!
— Куда… Ох. — Лишь сейчас Коул заметил на краю платформы полицейского. Тот уже некоторое время с вялым интересом разглядывал двоих ребят без значков (а у Коула вдобавок свежи были на лице синяки от побоев), а потом всё же неторопливо направился к ним.
ГЛАВА 25
Друзья сбежали по лестнице и юркнули под эстакаду. Можно было бы дождаться омнибуса, но тут на ступеньках показались ноги полица. Решение пришло мгновенно, и ребята бросились к подземке. Вниз по ступеням, и вот они уже очутились в вестибюле перед окошком кассы.
— Вроде, чисто, — оглянулся через плечо Коул.
— Смотри! — Рин обратил внимание на схему метро, выложенную на мраморной стене. — Можем и подземкой доехать, три станции.
Коул с сомнением взглянул на лестницу к станции. От мысли о том, чтобы лезть под землю, было неуютно.
— Вот тут сказано, — Рин перевернул карту. — «Пневматическое метро имени Мулера — одно из чудес Бомтауна, и самый скоростной вид транспорта. Три ветви метро пронизывают весь город, и ежедневно капсулопоезда перевозят тысячи пассажиров…».
— Ну, раз самый быстрый, то давай! — решился Коул. Показывать робость перед другом не хотелось.
Они сошли по ступенькам, и Коул в замешательстве огляделся. Он думал, что здесь всё будет как на монорельсе, только поезда ходят по тоннелям. На деле, по бокам платформы пролегали две громадные, метра три в диаметре, трубы светлого металла, уходящие в стены. В каждой имелась мощная стальная дверь с рукояткой-вентилем, как на подводном корабле «Морской Ёж» из романов про бравого капитана Сквида. У дверей дежурили техники.