Хеллок не знает, что произошло, но он уже чувствует, что это самое плохое из того, что ему когда-либо придется пережить.
Он ошибается.
[отметка: — 0.18.30]
Небо над Нумином взрывается. Браэллен и Андром вскакивают, выходя из режима отдыха. Они молчат, поскольку говорить еще фактически не о чем, однако вынимают оружие, не дожидаясь указаний капитана Дамокла.
Это взрыв на большой высоте или на низкой орбите. Множественные взрывы. Накладывающиеся друг на друга — это становится ясно мгновением позже, когда вспышки разделяются и начинают мерцать, словно стробоскопический источник света. Огонь расцветает внутри огня, который находится внутри огня.
— Мы только что потеряли корабль, — говорит Андром.
— Это был не один корабль, — поправляет капитан Дамокл.
[отметка: — 0.18.30]
— Вы это видели? — восклицает капитан Фрасторекс. — Видели?
— Я видел, капитан, — откликается сержант Анхиз.
Небо к западу от их лагеря покрыто световой рябью, как будто кто-то ведет светящуюся сферу за шелковым занавесом. Звучит рык, продолжительный грохот, который, кажется, исходит из космоса и, кажется, не собирается прекращаться.
— Поднимай людей! — кричит Фрасторекс.
Вокс накрылся. Всякий раз, когда Фрасторекс пытается активировать канал, в шлеме раздаются странные шипящие и кашляющие звуки. Это вопли?
Это… пение?
— Поднимай людей, готовность! — повторяет он, а затем с грохотом бежит через расчищенный участок к территории, назначенной для Сто одиннадцатой. Экриту тоже нужно поднять своих людей. Что-то происходит. У Фрасторекса не было настолько плохого предчувствия со времен перестрелки на Каволоте-V. Экриту нужно быть наготове, чем бы это ни оказалось.
Странный ветер колышет деревья, заставляя их шелестеть. Ветер теплый и сухой. Такое ощущение, что это выдох какого-то злобного существа.
— Экрит! — кричит Фрасторекс.
На равнине ниже леса поднимаются Несущие Слово. Фрасторекс видит, как они строятся. Видит, как собираются их подразделения. Это хорошо. Чертовски хорошо. Гораздо лучшая выучка, чем он ожидал от Семнадцатого, учитывая их репутацию диких берсеркеров. Гораздо более быстрая реакция.
Хорошо. Хорошо, если так. Они все готовы, готовы встретить это. Единые, словно один. Его сердце радуется.
Они смогут вместе встретить это, чем бы оно ни было.
[отметка: — 0.18.30]
Информационный шок убивает сервера Ула Кехала Хесста.
Убивает не так моментально, как сорок шесть модераторов данных в окружающих его когитационных колодцах, но разрывает и поджаривает главные узлы церебральной архитектуры. Это повреждение мозга, которое невозможно вылечить и от которого он никогда не оправится. Синаптические соединения выгорели, словно испорченная проводка. В лобной доле начинается мозговое кровотечение.
Он продолжает стоять.
Через наносекунду после волны информации на орбитальную Сторожевую Башню обрушивается свет. Ноосфера рушится, будто ледяная статуя в печи. Манифольд башни дает сбои. Хесст чувствует общую агонию многих тысяч смертей: его модифицированных братьев на основной верфи, на борту пришвартованных кораблей и в башне вокруг него. Некоторые из этих смертей быстрые: вспышки аннигиляции. Другие, хотя тоже происходят быстро, причиняют боль: жидкие брызги сжатия, взрывная мука декомпрессии, тупая ярость удара, вопящий ад сожжения.
Иные медленны. На них уходят почти секунды. Окружающие сервера подключенные к нему люди в амниотических саркофагах из бронестекла шатаются, когда на их мозги, словно молот, обрушивается шквал данных. Информационная перегрузка. Сенсорная перегрузка. Гипертравматический загрузочный синдром.
Когда ноосфера отказывает, он ощущает облегчение.
Он покачивается. Окна башни автоматически затонировались, чтобы приглушить свечение орбитальных взрывов. Постоянный канал ММУ Хесста пылает, словно продернутая сквозь его душу раскаленная добела проволока. Его полностью созданная биоинженерией личность смертельно повреждена.
Он удерживает лишь одну мысль, зафиксированную в простой бинарной форме.
Хесст отключил дискреционный режим четыреста шестьдесят две минуты назад. Он передал его орбитальным биомашинам.