Его спокойствие практически пугает. Гейдж — трансчеловек, созданный и натренированный не ведать страха. Ускорение биения его сердца и рост уровня адреналина — простая реакция на ситуацию, готовность действовать более быстро и эффективно.
Однако Жиллиман находится на совершенно ином уровне. Он смотрит на критическую катастрофу, которая развернулась на одной из самых любимых его планет: прискорбная утрата жизненно важной верфи, сопутствующий ущерб, уничтожение кораблей, обездвиживание части флота, попавшие под дождь обломков участки поверхности…
Даже если это несчастный случай, это ужасно. Да еще в этот главнейший из дней, когда предстояли столь выдающиеся государственные деяния, сулившие небывалый почет.
Но это не несчастный случай. Гейдж нутром чует, что нет. И он знает, что примарх тоже знает.
Однако примарх обдумывает события так, как будто взвешивает следующий ход в регициде.
— Поторопитесь с ауспиком! — кричит Гейдж.
— Положите вокс на микрофон, — говорит Жиллиман капитану корабля.
— Там суматоха, сэр…
— На микрофон.
На огромном мостике раздается какофонический визг. Статика, импульсные помехи, кодированный свист, голоса. Заглушка, перебои, искажение, плохой сигнал. На них как будто орет вся вселенная. Гейдж может отчетливо расслышать лишь те голоса, которые вопят о помощи, требуют ответов, разрешения покинуть орбиту или открыть огонь.
Гейдж наблюдает, как Жиллиман слушает.
— Они молчат, — произносит примарх.
— Что, сэр? — переспрашивает Гейдж.
Жиллиман напряженно вслушивается. Он выделяет из шума каждую деталь.
— Они молчат, — повторяет он.
— Кто молчит? — спрашивает Гейдж.
— Несущие Слово. Весь инфопоток — это мы.
— Откуда вы знаете?
Жиллиман слегка пожимает плечами, продолжая слушать. Он узнает названия кораблей, голоса, номера, коды передачи. О, если бы Механикум смог создать биомашину хотя бы вполовину столь же эффективную, как разум Жиллимана.
— Только мы просим помощи и разъяснений, — произносит он. — Только мы запрашиваем инструкции и разрешение на ответный огонь. Только мы гибнем.
Он смотрит на Гейджа.
— Несущие Слово стреляют по нам, — говорит он.
— Нет. Нет, они бы просто не…
Жиллиман заставляет его умолкнуть.
— Что бы это ни было, что бы ни произошло, они думают, будто это нападение, а мы в нем участвуем. Все, что они думали на наш счет, только что оказалось правдой, Марий, и они стреляют по нам.
Он поворачивается к Зедоффу.
— Забудьте про ауспик. Активируйте литопроектор и покажите мне Лоргара. Важнее этого ничего нет.
[отметка: — 0.16.05]
Падает первый объект. Это какие-то обломки. Олл Перссон не знает, что именно. Его едва ли это волнует. Кусок корабля. Часть орбитального сооружения.
Оно размером с жилой блок; оно падает с пылающего неба под углом в сорок пять градусов. Оно сияет от перегрева, словно метеор. Оно опасно, как ракета.
Оно попадает в заросшую кустарником местность на дальнем краю устья. От сотрясения все падает на землю. Темнотравье на поле вокруг изорвано, словно мякина. Сбивая с ног Олла и работников, налетает жаркий ветер, потом пыль, а потом — шквал мелких обломков. После этого начинается дождь. Дождь обжигающе горяч. Это вода из устья реки, которая от удара превратилась в пар и обратно.
Секундой спустя на них обрушивается еще несколько миллионов галлонов воды. Столкновение выбило реку из берегов и пустило по земле Олла Перссона двухметровую волну.
— Вставайте! — кричит Олл своим поденщикам. — Вставайте и бегите!
Волна поглощает его, подминая под себя.
Он ударяется о столб ограды и цепляется за него, задыхаясь. Свирепый поток обволакивает его, а затем тащит обратно, когда вода отступает, торопливо втягиваясь назад.
Падают новые объекты. Еще два крупных куска, словно ракеты, попадают в дальний берег. В небо взлетают огромные снопы пламени. Мелкие обломки падают повсюду вокруг, как снаряды, выпущенные из легких полевых орудий. Они оставляют в земле воронки, как от разрывов гранат: выбоины, заполненные грязью, водой и спутанной растительностью. Свист, хруст, дрожь земли, фонтаны тины. Как будто он снова вернулся на Хризофар, в то последнее путешествие в преисподнюю. Он чувствует, как возвращается былой страх, и возносит молитву своему богу. В легкие попала вода. Он покрыт грязью, черной жижей, добрым аллювиальным черноземом.
Гром, как от пушек Красентинского хребта. Гул, как от хлопающих на ветру парусов. Дрожь под ребрами, как когда на тебя что-то давит, сплющивая диафрагму.