Шел сезон дождей. Волки, русалки, все, что менее-более было живо и разумно, готовилось к сезону сна.
- Нас тут не затопит? – Норы казались опасными для наводнения.
- Дом на холме, вода сюда не поднимается. Но реки полноводны и опасны, чтобы не думала мне искупаться!
- Так холодно уже.
- Холодно и месяц назад было. Река пополняется источниками из самого недра земли, горячие ручьи сливаются, вот и теплая. И в сезон сна будет теплой. Только все ранво простудишься. Так что и зимой туда ни ногой.
Ниче се, а мыться то как? Подумала. Мысли скрыла, а лицо все еще не научилась. На лбу у меня явно было написано, а в своем ли вы рассудке, господин?
- Тебе ванны мало?
- А воду греть кто будет? Унас телекинеза ни у тебя, ни у меня.
- А тебе все волшебство подавай. Не спрятал я его от тебя, милая, все, что знал – передал. Тренируйся и может, сильнее меня станешь.
Сильнее я была уже. Но он не замечал. Или я не хотела его эго травмировать, или он сам делал вид, что не замечает, как я его щиты ломаю, а мои он и обойти не в силах. И как над волками власть перехватываю, доходило до того, что они на него бросались. Игры у нас были дикие. Но лучше всего я усваивала выученное именно тогда. Страх, стресс, паника. Мир направлял кого-то из лестного народа убить меня, а мне надо было перехватить контроль. И начинались прятки с ментальными драками. Голова болела неделями, но первая победа была упоительна. Мирак на радостях устроил романтический ужин. Называя его пиром победителю.
Пожарища у темных затихли. Сгорел только один замок, остальные уцелели. Народ там волновался и все чаще поглядывал в сторону леса. Все чаще захаживали охотники и все больше убивали зверя. Лесной народ тоже страдал. Весь сезон спячки люди делали короткие вылазки, мы не успевали их почуять, а те уже уходили, унося с собой две - три жизни. Больше всего пострадали лешие. Логово волков найти было трудно, они единственные, кто не понес потерь. Семейству Бирка тоже досталось. Два гнезда вырубили, пять – закидали палками и подожгли. Гнезда горели, горел берег, горела даже река. Проклятый огонь, которым так были богаты замки, пришел и в лес.
Кто уничтожил один из замков, мы с Миром не знали. К далекому уму не дотянуться. Даже ко мне он пробиться не мог просто так. А, ведь, я его пара, и происхождение эргоса у нас одно. Ментальные энергии рождались из единой силы, силы той земли, что их породила. Возможно, эта земля и была некогда богиней в том смысле, в котором я все еще не отвыкла измерять человека, богов, высшие и низшие умы. И ее деление как клетки материи было процессом рождения эргосов. У нас не было родства подобного человеческому. Родственная душа далеко не тело. Кровосмешение тут не возможно, а слияние энергий – усиливает силу обоих носителей и дает ощущение такого счастья, о котором человек обычный и подозревать не мог. Секс для этого был не только не обязательным, но и не имеющим никакого отношения. Благодарить за наши отношения мне следовало верования и воспитание Мирака. Только судьба, только предначертанная, никаких полумер. Жить с кем-то, кто не дает тебе ощущения парения, не усиливает тебя и не подходит тебе идеально для него было равно святотатству. Я часто подшучивала над ним. Такая бескомпромиссность сильно его ограничивала. Его, но не меня. Когда он ревновал, я чувствовала свою власть над ним так, как не чувствовала, когда мы занимались любовью. И это было не менее сильно, волнующе, чем сам секс. Вопросов «любишь ли ты меня» и «почему» я больше не задавала. Не было времени. Когда я не занималась, я измывалась над Миром во всю свою жестокую натуру. Кто бы мог подумать, что он столь ревнив. А я все больше и больше зарывалась. Ревновал он по самым нелепым поводам. То к моему прошлому и земному, то к человекам, которых я здесь только и видела, что на расстоянии. А в пике абсурдности и до лесного народа. Тем я уделала больше времени!