Ветер гнал волны по луговой траве, лошади трясли гривами и беспокойно переступали ногами…
От Уммского ущелья — через Берлицкие земли и Вааль. И привет, самый север. Черт бы побрал этот треклятый выбор…
Поздно вечером остановились у придорожной таверны. Енька спрыгнул с лошади, разглядывая старые потрескавшиеся ступеньки, черные от времени балясы и потускневшую вывеску с нарисованной кружкой пива.
— Сколько до Утрицы? — спросил Уалл выскочившего встретить лохматого пацаненка.
— Еще миль тридцать, господин, — стрельнул глазами тот, с любопытством задержавшись на Еньке, — но в Утрице сейчас дружина, — предупредил на всякий случай, — ловят…
— Кого? — заинтересовался ассаец.
— А пес их знает! — пожал плечами взъерошенный малец и кивнул на ломанную линию отрогов Идир-Яш. — С той стороны ходят, — ухватил обеих лошадей под уздцы и увел в конюшню.
Контрабанда? Енька оглянулся на темнеющий лес, пустую дорогу, вечерний стрекот сверчков в густой траве… Тихо. Безлюдно. Да какая разница?
— Будь осторожней, — предупредил Уалл, поднимаясь по ступенькам.
— Кому мы нужны? — удивился бывший парень.
Просторный пустой зал с длинным рядом столов — пара посетителей удивленно обернулись. Громадный, во всю стену, очаг, с головой какого-то рогатого зверя над ним, деревянная стойка с пузатой бочкой с краником. Потемневшие потолочные балки и сто лет не штукатуренные стены. На стене висит ветвистый герб Берлицы — медведь на фоне скрещенных алебард. Обычная таверна. Возникла полная радушная хозяйка, вытирая руки о передник:
— Тушаи с жаренным аисом, рылец, гузок… — перескочила с одного лица на другое, чуть задержавшись на Еньке. — Могу запечь цыпленка.
— Тушайку, — выбрал Уалл, усаживаясь за стол.
— Гузок, — кивнул Енька. Что они все смотрят?
— И комнату до утра, — добавил горец, снимая плащ и отстегивая нагрудник.
Трактирщица упорхнула, Енька тоже стянул свой плащ, аккуратно свернул на лавке и неторопливо обвел глазами зал…
— Даже салад не снимешь? — усмехнулся напарник.
Зло зыркнул, не удостоив ответом. Пара постояльцев вроде тоже воины, в кожаных поддоспешниках без лат, рядом аккуратно сгружены перевязи с мечами, боевыми баселардами-квилонами…
— Наемники, — сказал Уалл, не оборачиваясь.
Проснулся интерес. Свободные работники меча. Редко встретишь в княжьих землях: северяне не верят чужим бойцам. Но ребята умелые. В бытность уличным голопузом старался держаться подальше: пинка отхватишь, а не урок фехтования.
Через пару минут нарисовался давешний парнишка, смахнул невидимые крошки и бухнул солидный кувшин с пеной — в Айхоне эль к блюдам подавали бесплатно. Наемники вернулись к своему ужину.
Еще минут через пятнадцать показали комнату — ничего необычного. Окно, широкая постель, изрезанный ножами стол, большущий сундук для вещей. На подоконнике — какая-то зелень в горшке… Звучно лязгнули о пол железные наплечники, потом наручи с крагами, следом приземлились пояс с оружием и салад — Енька рухнул на постель и с наслаждением закрыл глаза. Задница ныла. Плечи стонали. В руках будто булыжники. Лоб красно-натертый, и волосы мокрые от пота. Тело стало каким-то чутким…
— Баре… — неодобрительно проворчал Уалл и принялся поднимать его снаряжение. — Месячные?
— Мало, — оповестил о состоянии желудка Енька.
— И денег тоже, — напомнил ассаец.
Жили за счет горца — у самого Еньки не было ни медяка. Бурдюк. Никогда не упустит шанс освежить память его теперешним полом.
— Ты бы не брюзжал, — мрачно посоветовал товарищу, — а взял бы и сбегал за цыпленком.
— Бубен не треснет? — ехидно поинтересовались в ответ.
Денег было немного. Хватило бы на дорогу. Никто не думал о завтрашнем дне, когда дрались…
— Истина в молчании! — поучительно напомнил Енька, и кивнул в сторону двери.
Зашуршало. Потом скрипнуло, звякнуло и вдруг потопало к выходу…
— Эй? — не понял и поднял голову. — Куда?
Уалл удивленно обернулся у двери, Енька резво сел на постели:
— Ты чего, Уалл?
— Ты же… — ушел в прострацию сын гор, — приказал…
— Ты чего, Уалл? — испугался Енька. — Совсем? Шутка!
— Поймешь вас… — проворчал воин, возвращаясь.
А Енька сидел, смотрел и ничего не понимал. Аваатра, мать богов… Уалл же не шутил. Он действительно готов выполнить любой его приказ? Все это брюзжание… пыль?
— Уалл?
Ассаец что-то искал в поклаже, перебирая дорожные мешки. Наконец нашел нужный и взвесил на руке.