Что, все?! Конец?
Енька был убит. Наповал.
— А что с Раширом? — не выдержал. Слишком свербило в душе.
— Хороший вопрос, — кивнул глава Еля. — По приезду подпишешь общий договор. Только твоя подпись и осталась…
— Какой?
— Рашир входит в состав Айхона, на общих правах. С сохранением независимости, все такое… В Айхоне теперь десять княжеств. Твой управляющий говорил: надо ребятам с кузнями помочь… — озабоченно нахмурился. — Поможем. Латами поделимся, научим.
— А Айхо? — обрадовано вскинулся Енька. По-настоящему хорошая новость.
— У нее есть выбор? — пожал плечами князь. — Тебе давно пора бы сделать выводы, еще в Ясиндоле. А не бегать от Совета, как лошадь. И кстати, — ухмыльнулся, не дав насладиться облегчением, — тебе первый год придется председательствовать.
— Что? — не поверил, вытаращившись на весь честной триумвират. Шутка?
Все молчат. Не шутка?
Резкие контрасты никак не вмещались в Енькин мозг. Только-только наслаждались избиением младенцев…
— Я самая маленькая, — попытался ткнуть в истину. — Мама на руках на горшок носит!
— Сама виновата! — ворчливо отбрил порядком уставший Хауэрр. — Что ты там натворила, в лесах? Что раширцы больше никого над собой не признают?
Ну дела…
Десять минут. Всего десять минут! Отправился в шатер на убой. А вышел… главным? Мать Аваатра, ты угомонишься, наконец?!
— Я свободна?
— Торопишься? — удивился Адвер.
— Дайте девушке в себя прийти, твердолобы, — улыбнулся Лед Светич, понимающе глядя на Еньку. — Не ела неделю, только что чуть не казнили…
Все пожали плечами — ну и ладно. Ну не ела, ну не казнили… Че такого?
Енька благодарно кивнул за поддержку и поднялся, все еще ни черта не понимая…
— Да, и Эния… — вспомнил князь Берлицы, задержав на пороге. — Та свадьба, в маленьком поселке… — погрозил пальцем, — не считается, ясно? Меня жена на порог замка не пустит, если ты лишишь Айхон такого праздника!
Енька выпустил воздух и закатил глаза, совсем как девушка.
На улице ночь, густой россыпью перемигиваются звезды. Необозримое море костров — вся северная армия в походе…
Десять минут. Черт возьми, десять минут! И мир встал на голову. Принят. Полностью. Как свой. Надо же…
Мерим уже просветил, что не было никакого объявления. Поэтому и прилетел вместе со всеми, чтобы Енька не сболтнул лишнего. Более того — его семья объявила в Городее, что он всю жизнь был девчонкой. Там даже не удивились, паскуды. По сути, выбила все козыри из рук Айхо. А потом куда-то исчезла — Весянка места не находит. Мерим подозревал Айхо.
В груди снова застонало. Ведьминское нутро нудило — не так просто он видел Браазза, отца и мать, когда валялся в угаре, не так просто… Это не походило на сон.
Мелисса не знала.
Эх, Мелисса-Мелисса…
У ведьмы начались видения. Енькиной казни. Даже описала в подробностях эшафот, толпу, стену, дома… Мерим узнал Абстру.
— Ваше сиятельство?
Вздрогнул, от неожиданности — тать твою!! Девушка! Разве не видно? Оглянулся — боец, из своих…
— Ваши что-то задумали, — смутился воин. — Капитан приказал поставить в известность. Вроде как, у Ясиндола собираются вместе с раширцами свернуть на Рашир.
Тьфу черт! Ни минуты покоя.
Со всеми заботами совсем забыл о де Ярдах. Да нормально все было, сутки всего! Первый привал. Перед маршем Айшик доложил — устроил всех в обозе, армейские лекари оказывают помощь. Чертова гордость. Благородные дорны, мать вашу…
У палатки де Ярдов — все де Ярды. Сидят вокруг костра, тревожно переглядываются, бубнят. Есть совесть, люди? Только вчера спаслись от плахи!
— Кто-то решил стать лесорубом? — Енька нарисовался в свете костра. — Корчевать от пней землю?
Все дружно подскочили и переглянулись, с каким-то вызовом. Тишина.
— Мы уходим в Рашир, — наконец прорезался голос у Добрахха, со странной болью. — Куда и планировали, с самого начала. Спасибо за все, Ваше сиятельство.
— Могу я узнать, почему?
— Вы итак слишком многое для нас сделали. Дальше сами.
— Ты также думал? — начал заводиться Енька. — Когда не дал на меня одеть ошейник?! Когда говорил «да» в храме?!
— Это другое! — тоже начал злиться муж.
— Что другое?
Вокруг костра тишина. Все с испугом смотрят на перепалку. Капитан раздраженно оглянулся на остальных…
— Ладно, — согласился Енька, кивнув в сторону. — Отойдем.
В темноте уже не видно его лица. Только смутно белеют белки глаз.
— Я не хочу тебе мешать, Тали, — вдруг сдулся мудрец. — Твое сердце кем-то занято, и я… В общем, будь счастлива.