- Олег, один раз, а? Всего один, и я уеду. Я – очень!... Очень,… - он не мог договорить и не мог заткнуться. Боялся: замолчит - прогонят. - Мне только попробовать. Чтоб знать – как это… от тебя. Я и презики купил. «Гусарские», для анального секса, - и когда эти слова оказались произнесены, он словно в пропасть ухнул. – Пожалуйста, Олеженька! Люблю тебя! Умираю! На коленях буду просить! Не гони!
Он лепил уже всё разом. Такое, что час назад казалось выговорить невозможно. Ведь вот оно, рядом - то, на чём помешался. То, чего попробовать - и сдохнуть не жаль. Он вцепился руками в Олегову футболку, начал целовать его щеки и губы. Олег не отвечал. Севка неловко, словно неумело скользнул ниже, покрывая поцелуями его плечо и шею. Наконец Олег обвил его одной рукой вокруг лопаток – чтоб не дать сползти на колени, метнул сердитый взгляд на Мишку и выронил тяжелое:
- Пошли! - и первым шагнул в комнату.
Севка, как во сне, пошел за ним. Смотрел, как Олег снимает футболку, как откидывает покрывало с широкой кровати. Потом, словно очнувшись, обернулся к Мише:
- Самсонов, пойдем на секундочку, а? Дело есть.
Мишка дал увлечь себя в прихожую. Гость сконфуженно выдохнул:
- Только не ржи,… - уставился в пол и надолго заткнулся.
- Ну – что? – не выдержал, наконец, Миша. – Говори.
- Мне клизму нужно? – еле слышно выдавил Нечаев, не поднимая глаз. – Чтоб всё - как надо. …У вас ведь есть?...
Мишка прифигел от такого поворота.
- Да не обязательно. Можно и так.
Но Севка горячечно запротестовал:
- Нет! Я хочу, чтоб – по правилам.
– Ладно, идем.
Он достал из шкафчика, что нужно. Объяснил, что - как. Севка закивал и начал выталкивать его из ванной:
- Я понял. Ты - иди, пожалуйста. Иди!
Сердитый Олег сидел на краю расстеленной постели.
- Что там еще?
- Хочет быть «правильной принцессой»! – усмехнулся Миша. – Чистится.
- Блин, Миш, ты охренел его сюда вести? Как ты себе это всё представляешь?
- Мне одному показалось, что он топиться уйдет? – хмуро огрызнулся Мишка.
- А может, дело в том, что вы с ним три года мерились-мерились яйцами, и вдруг в последний вечер оказалось, что у тебя – круче! Он подачку стал выпрашивать, а ты не смог удержаться, чтобы его сюда не притащить и мордой не ткнуть при мне!? – прищурился Олег.
Мишка беспокойно замотал головой:
- Нет, Лёль. Нет! Что я – сволочь?!
- Ладно, заварили - будем расхлебывать. Но ты с ревностью своей – даже не заикайся. Ни ползвука, понял? А то огребёшь так, что мало не покажется. …Блин, если еще встанет у меня.
- А ты считай, что ты – на студии.
Но Олег взвился:
- У меня эта студия знаешь где? Мне еще таких ассоциаций не хватало. Если надо будет – сам мне поставишь, усёк?
Миша кивнул. Минут двадцать они курили у открытого балкона. Наконец, щелкнула дверь ванной, и в коридоре зашуршали шаги: Нечаев доставал из куртки презики. Потом все звуки стихли. В комнату никто не входил. Олег выждал еще пару минут и сам пошел за гостем. Тот сидел в темной прихожей на пуфике: струсил. «Может, уйдет?» - со смутной надеждой подумалось Олегу. Он щелкнул выключателем.
- Идешь? Или раздумал?
Севка вскинул лихорадочно горящие глаза и сунул ему в руку квадратик презерватива.
У кровати Олег снял брюки и долго складывал их штанина к штанине. Севка разделся за это время полностью. На Самсонова, стоящего у окна, старался не смотреть. Эрекции не было ни у кого. Олег приобнял гостя за плечи и положил руку ему на низ живота.
Но Сева неожиданно отшатнулся:
- Олег, мне другого ничего не нужно. Только – это.
То ли он боялся, что терпение хозяев иссякнет, и его выгонят раньше, чем он получит заветное. То ли стеснялся, что нет стояка. Он сам лег вниз лицом. Олег невесело усмехнулся, взял с тумбочки приготовленный крем и коснулся ладонью напряженной Севкиной спины:
- Ну - как знаешь.
Его рука кружила по поджарым бедрам, скользнула к ягодицам. Сева старался расслабиться, пустить в себя такие желанные пальцы. Но невольно, рефлекторно зажимался, и наконец повернулся к Олегу спиной, подтянув к животу колени. Олег пристроился рядом, провел рукой выше, по пояснице, к лопаткам. Севка всхлипнул. И одновременно с ним у окна резко выдохнул Миша. Тогда Олег наклонился к лежащему и прошептал:
- Сев, я тебе одну правду скажу, хорошо? У нас с тобой сейчас всё случится. Но - при одном условии: если разрешит мой муж. А если он скажет «нет», это будет означать: «нет». Я к тебе хорошо отношусь, но семьей ради тебя рисковать не стану. Ок?
Севка чуть обернулся, чтоб увидеть стоящего поодаль Самсонова. Но, видно, не решился, не смог обратиться к нему. Прошептал:
- Он – не скажет. Он сам разрешил мне придти.
А у Мишки дух перехватило: это был первый раз, когда Олег назвал его «мужем». Чаще всего он говорил «мой супруг», под настроение мог бросить: «я - женат», а иногда даже сказать про Мишку «моя принцесса». А тут вдруг – «муж»! Что ж, тогда и ответственность - поровну. Миша скинул с себя всю одежду кроме трусов и примостился на краю кровати, повернувшись к Севке лицом:
- Олег, не дергайся, я – в норме, - он понимал, что у Олега не встаёт, понимал, что ему нужно время и уверенность, что не будет скандала. И он подсунул руку Севке под шею: - Иди-ка ко мне, солнце! А то под мужика моего улёгся и думает, что я буду сбоку наблюдать.
Сева нерешительно уперся:
- Нет!
- Да! – прошептал Миша, принуждая никем нежеланного в этой постели гостя подняться на колени. – Олегу должно быть удобно, ясно тебе?
Севка закусил губу. Миша рванул чуть сильней, опрокинул его на себя и прижал крепким объятием. Упираясь на локоть, Нечаев пытался подняться, отодвинуться. И тогда Мишка резко расслабил руки, отпуская:
- Всё? Уже уходишь?
Сева застыл. Олег, видимо, тоже прекратил свои движения. И Сева сдался, сломался, сам лег на Мишку грудью и просительно шепнул:
- Не ухожу.
Миша снова обнял его плечи:
- Что ты мне столько лет кровь пил, а? «Пидорас» я ему!? А – сам? – он говорил незло, успокаивающе, едва ли не ласково. Севка вздрагивал – то ли от его слов, то ли от размеренных движений Олеговой руки, легко касавшейся его бёдер, пробегавшей меж ягодиц и всё настойчивей пытавшейся взломать неподдающуюся «девственность». Миша заерзал, протискивая колени меж Севкиных ног, а потом широко развел их в стороны, «распиная» лежащего на себе Севку, открывая взгляду и движениям Олега его сокровенные места.
- Бля-а-а! – простонал Нечаев.
- А ты как думал? – усмехнулся Миша ему в ухо.
Пальцы Олега усилили нажим. Севкины плечи вздрогнули.
- Лёль, ему больно! – предупреждающе проговорил Миша.
- Сорри! – извинился Олег.
Севка немного расслабился, сообразил, как – удобней. Чуть приподнялся на широко разведенных коленях, подавшись назад тазом, руками послушно обвил Мишкину шею. Член его встал и каждый раз, когда Севка прогибался под натиском ласковых пальцев, упирался Мишке в пах. И у того в трусах уже твердел бугор. И ему было стыдно и чуднО, что фрезеровщик Нечаев - цеховской гомофоб, травивший его столько лет, тот самый, из-за которого прошлой весной он всерьез чуть не уволился - лежит теперь сверху и дрожит как заяц, подставляясь под ласки Олега.
- Нечаев, что мы творим-то такое?! – зашептал он приятелю на ухо. – Обалдели мы, а?!