Все хочу.
И ужин, и массаж, и Марию.
Залюблю ее сегодня по полной программе. Она у меня наутро вообще забудет про ссору. И завтра у меня будет такой завтрак, что даже короли позавидуют. Жена всегда делает мне такой после ночи страстной любви.
Кстати! Может, купить ей новую машину? А что, красиво обыграю — мол, забрал ключи, потому что хотел сделать тебе сюрприз. Вот тебе новая машина, милая.
Идея хорошая, тем более что я вполне могу себе это позволить.
Решаю, что займусь этим завтра же.
Но и сейчас мне не стоит появляться дома с пустыми руками.
Что лучше? Цветы или сразу зарулить в ювелирный? Впрочем, в ювелирный я еще успею, у Марии скоро день рождения, и она получит от меня шикарный подарок.
Решаю пока что ограничиться цветами и, довольный тем, как развиваются события, рулю домой.
Однако, когда подъезжаю, сразу понимаю — что-то не так.
Перед домом стоит кое-как припаркованный сиреневый седан моей свояченицы, Катерины. Что ей тут делать, когда Мария приехала домой мириться?
Выхожу из машины с букетом красных роз в руках. Оглядываю седан и подмечаю еще одну странную деталь — на заднем сиденье автомобиля лежат какие-то сумки.
А-а, понятно: она просто привезла Марию и детей, те же уезжали к теще с сумками. Вроде бы. Наверняка, Катерина просто решила помочь сестре. Но что-то многовато тут этих самых сумок.
По спине пробегает холодок.
Спешу в дом.
Захожу в прихожую и кричу прямо оттуда, даже не успев разуться:
— Мария! Дети!
Мне никто не отвечает.
Захожу в гостиную, скорбно подмечаю, что я совсем забыл выкинуть предыдущий букет роз, который покупал для Марии вчера. Он так и лежит тут, цветы увяли. Кладу новый букет рядом. Мария потом сама разберется с этим.
Слышу на втором этаже какой-то шум.
— Мария! — снова зову жену.
Поднимаюсь, сразу заглядываю в спальню.
Мария и вправду здесь.
Стоит ко мне спиной и роется в сейфе, вмонтированном в стену возле нашей кровати.
Оглядываю спальню и обалдеваю от царящего здесь бардака. Из шкафа, кажется, вывалены все вещи. Теперь лежат в диком беспорядке на кровати и полу.
— Мария, что ты делаешь?
Она резко оборачивается.
Подмечаю, что у нее новая прическа. Густые локоны обрамляют лицо, спадают на плечи. Такая красивая укладка совсем не вяжется с ее бледным видом, а глаза у жены краснющие, будто последние часы она только и делала, что ревела.
Главное — как она на меня смотрит. С ненавистью!
И тут я понимаю все.
Она знает про Веру. И последние два часа она тут не меня ждала, а собирала вещи, чтобы уйти от меня насовсем.
Уйти. От меня.
Хочет бросить меня, как ненужную вещь.
Расставляю руки, готовый схватить Марию при любой попытке к бегству.
Рычу не своим голосом:
— Не пущу!
Глава 12. Не пущу!
Айк
— Не пущу тебя, слышишь? — продолжаю рычать и медленно двигаюсь на Марию.
Она смотрит на меня диким взглядом и шипит в ответ:
— Я тебя не спрашивала! Я ухожу, все!
Ее слова действуют на меня как укол адреналина.
— Нет, не все…
Бросаюсь вперед, хватаю ее за плечи и прижимаю спиной к стене.
— Не все, слышишь?
Хищно оглядываю Марию. Буквально пожираю взглядом каждый ее изгиб, каждую выпуклость. Прижимаюсь к ней телом.
— Ты моя жена, ты никуда от меня не уйдешь!
Мария упирается мне в грудь ладонями, пытается отпихнуть и фырчит как дикая кошка:
— Больше не твоя, мы разводимся, ясно?
Это она зря.
— Вся моя!
Провожу пальцем по ее щеке, губам и говорю:
— Лицо мое, губы мои, чтобы я их целовал!
Быстро провожу ладонью по ее груди и животу:
— Твоя грудь только для меня, чтобы я ее трогал и чтобы ты кормила ею моих детей. Твой живот, чтобы носить моих детей. И то, что между ног, исключительно для меня. Уразумей это раз и навсегда, женщина!
С этими словами опускаю руку ниже, провожу пальцами по ее джинсам и с силой прижимаю ладонь к треугольнику между ее ног.
— Все тут мое, и ты никогда от меня не уйдешь, я не пущу.
Секунда — и ладонь Марии взметается в воздух, а потом хлещет меня по щеке. Оплеуха получается звонкая.
— Отпусти меня, козлина ты эдакий! — кричит жена.
— Ты совсем обалдела? — потираю ушибленную щеку.
В этот момент Мария пихает меня всем телом и каким-то образом выворачивается, отпрыгивает подальше.
— Это ты обалдел, если думаешь, что можешь делать на стороне детей!
Плотно сцепляю челюсти, буравлю ее взглядом.
— Я этого не хотел, — пытаюсь объяснить.
— Я зря за тебя вышла! — вдруг выдает она. — Не надо было тогда нам жениться, совсем молодые были…
А у меня после ее слов в голове калейдоскопом пронеслась наша жизнь. Первые ночи, что мы провели как супруги, этот бесконечный секс, от которого сносило крышу. Рождение Давида, а потом и Лианы. Бесчисленное количество счастливых моментов, ее признаний: «Айк, ты самый лучший», «Айк, я тебя люблю». Сколько раз она шептала мне это, постанывая в постели. Сколько раз я говорил ей то же самое. Сколько сделал для нее, сколько старался ради нашей семьи.
И теперь Мария смеет бросать мне такое в лицо?
— Зря вышла, говоришь? — шиплю зло. — Прям ничего хорошего в браке не видела? А что ж ты тогда за золотом полезла в первую очередь? Если я такой хреновый муж, что ничего хорошего тебе не сделал, зачем тебе мои подарки? Или золото нужно, а я нет?
Указываю на резную деревянную шкатулку, которая лежит в сейфе за спиной Марии.
— Ты думаешь, я сюда полезла за золотом? — охает она. — Я хотела достать свидетельства о рождении детей!
С этими словами она поворачивается к сейфу, хватает шкатулку с драгоценностями. Потом снова разворачивается ко мне, открывает ее и вытряхивает содержимое в мою сторону.
В меня летят ее кольца, сережки, браслеты. Все, что надарил за десять лет. Украшения падают на бежевый ковер спальни.
— Мне ничего от тебя не нужно, — кричит Мария. — Не люблю тебя больше!
— Возьми свои слова обратно! — хриплю на выдохе.
— Не возьму, — говорит она и гордо вздергивает подбородок. — После такого нашим отношениям конец.
— Нет, ты возьмешь, — говорю с нажимом. — Я тебе докажу, что ты меня любишь! Мы не разведемся. Я вытрясу эти хреновые идеи из твоей башки!
С этими словами я снова бросаюсь к ней, сгребаю в охапку. Припечатываю ее к стене грудью и прижимаюсь к ней всем телом. Вдавливаюсь в нее.
— Айк, отпусти! — пищит она.
Но я даже не думаю слушать. Хватаю ее за футболку и выдираю ее из джинсов, запускаю руку под белую ткань, обхватываю ладонью грудь.
— Я люблю тебя, — рычу ей на ухо. — Ты не можешь от меня уйти. Ты тоже меня любишь, я докажу тебе, что это все еще так…
— Айк, не надо! — она уже кричит.
Потом вцепляется в мою руку ногтями, царапает. Но мне все равно, боли не чувствую. А вот сильнейшее желание — да.
Я вдавливаюсь мужским достоинством ей в спину, она это чувствует.
Если сейчас не получу свое, я же, на хрен, взорвусь. Я хочу ее взять и возьму.
Тянусь правой рукой к застежке ее джинсов, пытаюсь расстегнуть.
И тут мне в уши врезается крик свояченицы:
— Отстань от нее! А ну, отпустил, гад паршивый!
Дальше мне в спину врезается что-то тяжелое и падает на пол. Оглядываюсь и вижу, что это учебник по математике Давида.
Почему-то этот предмет из обычной жизни действует на меня как ушат холодной воды. Резко трезвею, в голове проясняется.
Замираю, соображая, что я только что чуть не сделал с матерью своих детей.
Разжимаю руки, и Мария спешит от меня отпрянуть.