— Я понимаю вашу точку зрения, советник. И, откровенно говоря, я сам не мог бы выразить ее лучше.
Это была именно та реакция, которой больше всего боялся Джек.
— Судья, в этом и заключается основная причина, почему мы падали ходатайство. Прежде чем мы начнем возлагать надежды на ход судебного разбирательства и рискнем настроить против себя жюри присяжных, вызвав в качестве свидетеля кубинского солдата, мы хотели разобраться в сути этого заявления в ходе предварительного слушания. Правительство получит право провести перекрестный допрос.
Судья скептически хмыкнул.
— И как вы предлагаете вынудить кубинское правительство представить одного из своих солдат для дачи показаний с подтверждением на видео?
— Разумеется, с их стороны это будет сугубо добровольный поступок. Но, я полагаю, мы представили достаточную доказательную базу, чтобы обратиться к суду с просьбой дать нам время на то, чтобы хотя бы попытаться организовать вышеупомянутые свидетельские показания.
— Сколько времени вам нужно? — поинтересовался судья.
— Это очень сложный процесс. На него может понадобиться шесть или даже семь недель.
Торрес фыркнул и поднялся на ноги.
— Теперь мы видим, в чем все дело. В отсрочке.
— Дело вовсе не в отсрочке или задержке, — возразил Джек. — Речь идет о свидетеле, показания которого могут иметь решающее значение.
— Ерунда, — заявил Торрес. — Это очевидно. Все та же старая история, которую мы слышим всякий раз, как только федеральная прокуратура США начинает громкое дело. Защита идет на любые ухищрения, чтобы затянуть его рассмотрение, безотлагательное судебное разбирательство предается анафеме, и все это в надежде на то, что шумиха и общественный интерес утихнут, когда их клиент предстанет перед судом. Что дальше, мистер Суайтек? Ходатайство о смене территориальной подсудности?
— Вообще-то, если мы сможем гарантировать, что кубинский солдат даст свидетельские показания в суде, то могли бы обратиться с просьбой о переносе дела в Джексонвилль или Тампу.
— Видите, судья? — задал риторический вопрос Торрес. — Одна уловка сменяет другую.
— Заверяю вас, — возразил Джек, — это отнюдь не уловки. Моя клиентка сидит в тюрьме.
— Я понимаю ваши мотивы, — ответил судья. — Но мистер Торрес прав. Мне не нужны отсрочки.
Торрес шагнул по направлению к судейской трибуне, словно для того, чтобы подчеркнуть важность своего обращения.
— Ваша честь, до настоящего момента я не позволял себе ничего лишнего, но ходатайство мистера Суайтека связано не просто с предоставлением отсрочки. Все предельно ясно. Жертвой в этом деле является сын Алехандро Пинтадо. Мистер Пинтадо — видный кубинский эмигрант, выступающий с резкой критикой режима Кастро. Всем нам известно, как относится Кастро к мистеру Пинтадо. Судья, вы должны пресечь любую попытку Фиделя Кастро манипулировать судом, чтобы оправдать женщину, которая убила сына мистера Пинтадо.
— Я считаю это личным оскорблением, — заявил Джек.
— Тогда вам не следовало подавать ходатайства, — парировал судья.
Джек опешил.
— Простите?
Судья вперил в него суровый взгляд.
— Если вы считаете оскорблением, когда вас обвиняют в том, что вы позволяете Кастро манипулировать собой, то не следовало подавать ходатайство.
— Мне очень жаль, что вы придерживаетесь такой точки зрения, судья.
— Да, я действительно так думаю. Откровенно говоря, меня совсем не удивляет ваша попытка воспользоваться политической пропагандой Фиделя Кастро для создания правового прецедента — допроса под присягой кубинского солдата, который мог видеть что-либо, а мог и не видеть. В самом деле, нам неизвестно даже его имя, так что мы не знаем, существует ли он на самом деле. Ходатайство защиты о перенесении даты судебного разбирательства на срок, пока она не сможет предъявить суду этого неустановленного кубинского свидетеля, отклоняется. Суд начнется через три недели, считая с сегодняшнего дня. Заседание объявляется закрытым, — заявил он, ударив по столу молоточком.
Юристы поднялись и молча смотрели, как судья удаляется через боковую дверь в свой кабинет. После такого поражения Джеку хотелось как можно быстрее покинуть зал суда. Он сложил все бумаги в портфель и направился к выходу.
— До встречи, Джек, — окликнул его Гектор Торрес. Прокурор сиял, как новая монета.
— Да. И вам всего доброго.
София догнала его, но Джек лишь ускорил шаг. Она упорно старалась идти рядом с ним, словно надеялась, что он скажет что-нибудь. Он же хранил молчание, научившись не давать волю языку, когда был в бешенстве.