Или все -таки сделать вид, что и правда отнеслась ко всему как к глупому конкурсу, не вспоминать о произошедшем и подать уже наконец заявление в отдел кадров?
А правда, чего я жду? Надеюсь, что он внезапно воспылает ко мне любовью, откажет Чагину, бросит компанию и сбежит со мной в закат, взявшись за руки?
Детский сад.
Так нельзя. Пора, наконец, принять решение. Взять себя в руки, вспоминать сцену под деревом как импульсивную выходку и привести свою жизнь в порядок.
Только вот, что сам Алекс думает о произошедшем?
Я же не дала ему возможности хоть как-то отреагировать. Что для него значил этот поцелуй?
Украдкой бросаю на Свиридова взгляд, но он просто смотрит прямо перед собой и его лицо ничего не выражает. Спокоен и уверен в себе, как обычно.
Ну до чего же бесит!
- Ну где ты была? – набрасывается на меня мама, когда мы наконец возвращаемся. – Гости уже разъезжаются, тетя Света хотела с тобой пообщаться, но так и не дождалась. Хоть один день в году могла с семьей нормально побыть?
- Мам, я со всеми пообщаюсь на свадьбе, не сердись, - вяло пытаюсь оправдываться я, но Алекс меня перебивает.
- Прошу прощения, это я виноват. Украл вашу дочь и никак не хотел отпускать. Тяжело ей с таким начальником.
- Тяжело, - искренне киваю я, соглашаясь на все сто процентов. Мама вопросительно смотрит на меня, поворачивается в Алексу и сразу расцветает улыбкой.
- Ну что вы, Александр Сергеевич! Я же понимаю, какая важная у вас работа, вы ни в чем не виноваты.
- Может, чем-то вам помочь? – улыбается Алекс в ответ. – Что-нибудь убрать или что-то отнести? Вы уже, наверное, с ног сбились.
- Нет-нет-нет, официанты все уберут, отдыхайте.
Отдыхать у меня не очень-то получается. Проводив большую часть гостей, к нам подсаживаются Сонька и Дима. Весь следующий час они болтают с Алексом, а я сижу, погруженная в мрачные мысли и отпаиваюсь соком. Алекс выглядит таким беззаботным, что хочется с ним поругаться.
Почему у меня одной хаос в голове? Так не честно!
Он же раньше ничего себе не позволял. Даже намека не было ни на что кроме дружбы и деловых отношений. А теперь что в него вселилось? И почему я этому поддаюсь?
Мой печальный вздох, наконец, привлекает внимание Сони.
- Господи, да сколько можно страдать? Езжай уже домой, я не садист. Думаешь, не вижу, что ты весь день похмельем мучаешься?
- А? – слегка опешив, переспрашиваю я. – Похмелье? Точно. Голова просто раскалывается, прости. Это настолько заметно?
- Я вообще многое замечаю, - загадочно хмыкает она. – Мы в любом случае скоро закругляемся, можете ехать.
От версии с похмельем мне немного неловко, но лучше уж пусть это будет моим оправданием для побега. Крепко обнимаю Соньку, машу маме на прощание, пока она занята одной из своих тетушек, делаю знак Алексу, и мы пробираемся к выходу.
Даже не знаю, почему мы оба крадемся. Кажется, он, как и я, предчувствует какую-то засаду.
И не напрасно. На стоянке, около мерседеса, нас поджидает мой папа с кучей сумок, вежливо болтающий с жующим Борисом Николаевичем.
- Дочка, я как раз человеку покушать принес, - деловито сообщает папа, когда мы подходим. – И вот, еды осталось полно, возьми с собой. Я же знаю, тебе некогда готовить с твоей работой, - он неодобрительно косится на Алекса. – Но можешь и начальника угостить.
Мой папа всегда относился к Алексу немного настороженно, его не очаруешь так просто! Не сдержавшись, широко улыбаюсь. Хоть кто-то всегда на моей стороне!
- Пап, ну ты что? Куда мне столько? Может, у Сони на эту еду свои планы? А ты все мне отдаешь.
- Ну какое же все? Там еще столько же осталось, плюс бутылки. Грузовик что ли вызывать? И вообще, тут немного совсем.
Папино «немного» занимает весь багажник мерседеса и часть салона, но под чутким папиным руководством, мы с Алексом послушно загружаем все. Раз мой отец убежден, что я голодаю, тут ничего не поделаешь.