Однако Эли не был, и я подозревала, что Харк тоже.
– А как насчет Минами?
Флоренс медленно кивнула.
– Оглядываясь назад, могу сказать, что именно это причиняет боль. Я чувствую себя ужасно, не включая ее имя в патент. Но у меня не было другого выбора. Ты знаешь, как тяжело приходится женщинам в нашей области. Я была в ужасной ситуации, и...
– Минами тоже женщина, и к тому же младший научный сотрудник, – резко перебила я. Я сильно сомневалась, что карьера Минами была такой же успешной, как у Флоренс. – И то, что тебе было тяжело, не дает право забирать работу других людей, особенно тех, кому приходится еще труднее.
– Я знаю. И я почувствовала себя ужасно. Как ты думаешь, почему я так вовлечена в наставничество, пытаясь продвинуть молодых ученых? Я пыталась искупить это.
– Единственный правильный способ искупить вину – это воздать должное Минами.
– Если бы я не сделала то, что нужно было сделать, знаешь, кому принадлежал бы патент? Ни мне. Ни Минами. Ни Эли, ни Харку. Университет владел бы им.
– Ну и что? – я растерянно моргнула. – Значит, было нормально жертвовать остальными? Это была идея Минами.
– Только частично! Я помогла Минами ее усовершенствовать. Я поделилась с ней своим опытом. Если бы не я, это не продвинулось бы дальше самых предварительных стадий.
– Эли так не думает.
– Тогда он лжет. Ты действительно веришь ему больше, чем мне?
«Ты мне солгала, – хотелось мне сказать. – Почему ты солгала мне?»
Но ответ был очевиден. И даже если Флоренс говорила правду, даже если ее вклад превосходил вклад всех остальных, делало ли это ее поступок простительным?
Я изучала ее лицо, впервые по-настоящему разглядев его. Флоренс смотрела в ответ, а затем начала смеяться.
– Ты знаешь, на что это похоже?
Я промолчала.
– Как будто мы с Эли соперничаем за тебя.
Она все еще посмеивалась, но я не могла понять юмора. И мое сердце действительно болело за Эли, но…
– Человек, от имени которого я сейчас испытываю наибольшее возмущение, – это Минами.
– Рута. Я... Я просто надеюсь, что ты сможешь понять мою точку зрения. Надеюсь, ты поймешь, что мне пришлось сделать очень трудный выбор, и простишь меня.
– Не мое прощение тебе нужно, – сказала я и твердо зашагала обратно к машине.
Когда Флоренс меня окликнула, я не обернулась.
ГЛАВА 32. ПОПРОБУЕМ ВСЕ ИСПРАВИТЬ
РУТА
– Она точно призналась в этом? – спросила Тиш, должно быть, в четвертый раз.
Я уже ответила утвердительно на первые три, но все равно не стала ее винить. Я сама едва могла поверить, хоть и получила ответы непосредственно «из источника».
– Да.
– И это не временное помутнение или, ну, не знаю, индуцированный психоз? Может, Эли немного сгустил краски, описывая события тех лет? Или преувеличил их вклад в разработке биотоплива? Я имею в виду, ты действительно уверена, что Флоренс…
– Призналась в этом? – крикнул Диего с кухни, затем подошел и прислонился к дверному косяку. «Ботаник» в очках, с телом бодибилдера – был как раз во вкусе моей подруги. Тиш якобы работала из дома, но ее короткое кимоно и полуобнаженный вид Диего ясно давали понять, что они были чем-то заняты, когда я практически ворвалась к ним.
Надо отдать должное Диего, он воспринял мое неожиданное появление как чемпион.
– Ру, не могла бы ты сказать Тиш еще раз, действительно ли ты точно уверена, что Флоренс призналась в этом? – насмешливо попросил он.
– Лучше не буду.
– Дай знать, если передумаешь.
– Не дождешься.
– Понял.
В отличие от других парней Тиш, мне очень нравился Диего, и я надеялась, что они останутся вместе. Даже Брюс, казалось, был его фанатом: терся об его икры, бросая на меня скептические взгляды.
– Ладно, вы двое, хватит уже сговариваться против меня, – пробурчала Тиш.
Мы с Диего обменялись последним понимающим взглядом, прежде чем он исчез в спальне. Разделить с Тиш бремя сегодняшнего открытия было огромным облегчением. За последние несколько часов моя жизнь перевернулась с ног на голову, и только Тиш оставалась постоянной величиной. Все еще была здесь, хотя все остальное рухнуло.
– Если Флоренс призналась в этом дерьме… Да-да, я знаю, что она это сделала. Ну… что ж, – Тиш пожала плечами.
– Послушай, я люблю ее. Ты тоже. Она так много сделала для нас, и мы, вероятно, продолжим любить ее, даже если она облажалась. По крайней мере, мы попробуем. Но это не мелочь. Это чьи-то надежды, мечты и вся карьера. Мы должны что-то сделать.
– Знаю. Но что?