Я посмотрела в его открытые, немигающие глаза и пожалела, что не могу спросить: «Сколько тебе было лет? Как умерла твоя мать? Почему ты продолжаешь обнажать передо мной худшие, самые уязвимые части себя?» Вместо этого я рассказала нечто ужасное о себе:
– Когда мне было одиннадцать, я украла тридцать четыре доллара пятьдесят центов из ящика стола в доме моей лучшей подруги, – я заставила себя выдержать пристальный взгляд Эли, несмотря на стыд, точно так же, как он выдерживал мой. – Они никогда ничего не запирали, когда я была рядом, потому что доверяли мне. Они относились ко мне как к своей. И я обворовала их.
Он кивнул, и я кивнула в знак молчаливого согласия с тем, что мы оба – ужасные люди. Мы столько раз снимали маски, что теперь они валялись на полу, разбитые вдребезги.
Но это было хорошо.
У нас все было хорошо.
Заиграла группа, оборвав этот момент. Эли вернулся к своему обычному дружелюбному настрою, когда зазвучала успокаивающая, плавная мелодия, идеально соответствующая этому скучному событию. Несколько пар начали покачиваться в такт.
– Нам надо потанцевать, – предложил Эли.
Не было никаких признаков того, что он шутит.
– Надо? Зачем?
Он пожал плечами, и вдруг показался мне растерянным, и таким же неуверенным, какой я всегда чувствовала себя рядом с ним.
– Затем, что мне нравится твое платье, – ответил он беспечно. Впервые с нашей встречи три дня назад мне пришло в голову, что, возможно, ему тоже это не нравилось. Возможно, он тоже отчаянно боролся с этим необъяснимым влечением между нами. И, возможно, его успех был таким же плачевным, как и мой. – И затем, что ты нравишься мне как личность, – его взгляд внезапно стал дразнящим и теплым. – Даже если я тебе не нравлюсь.
– Ты меня не знаешь, – заметила я.
– Верно, – он протянул руку.
Казалось, эта протянутая рука говорила: «Я хочу прикоснуться к тебе». Когда наши пальцы встретились, между нами пробежало электричество. Это было похоже на свободное падение и облегчение.
– Тогда ладно.
Эли не прижал меня к себе, что меня обрадовало, поскольку я не была уверена, что выдержу такой плотный контакт. Мое платье было с длинными рукавами и высокой спинкой, что оставляло мало мест, где мы могли соприкоснуться «кожа к коже». И тем не менее, когда Эли положил ладонь мне на спину, у нас обоих сбилось дыхание.
– Не помню, когда танцевала в последний раз, – пробормотала я, в основном для себя и добавила уже мысленно: «И уж точно не так, как сейчас».
Это едва ли было связано с музыкой, просто повод для людей встать ближе, чем следовало.
– Ты не проводишь пятничные вечера в круизах с ужином?
– А ты?
Он что-то пробормотал.
– Ты знаешь, где я провожу пятничные вечера, Рута.
Мы хорошо подходим друг другу. Вероятно, из-за нашего роста. Я чувствовала запах кожи на его шее, чистый, пряный и еще чего-то немного темного.
– Ты действительно встречаешься с новой женщиной каждую пятницу?
«Почему это вдруг меня испугало? Какое вообще мне дело, если...»
– Извините, – кто-то прервал нас, и мы мгновенно отступили друг от друга на несколько шагов, восстанавливая дистанцию, которая заметно сократилась в танце. Это была женщина средних лет с фотоаппаратом в руках. – Могу я сфотографировать вас? Это для пенсионного альбома мистера Соммерса.
Мысль о том, чтобы участвовать в какой-либо части жизни Эрика Соммерса, отталкивала меня на интуитивном уровне. Эли, по-видимому, тоже.
– Вам не нужна наша фотография, – дружелюбно сказал он. – Мы оба познакомились с мистером Соммерсом десять минут назад. Вы зря потратите на нас место в альбоме.
Фотограф нахмурилась, затем взяла себя в руки.
– Вы просто такая красивая пара.
Она ушла к более отзывчивым гостям, и Эли снова прижал меня к себе.
– Она права, – тихо пробормотал он.
– Насчет чего?
– Ты действительно прекрасно выглядишь, – в его голосе не было радости по этому поводу.
– Все дело в платье и в макияже.
– Нет. Это не так, – он ненадолго задержал на мне взгляд.
Я не могла выносить тишину.
– Может быть, мы рассердили бога-шутника случайного секса, и он не перестанет сводить нас вместе, пока не принесем жертву на его алтарь.