– Да. – Она вытащила тележку из-под коробки с защитными хоккейными щитками. В тусклом свете она казалась бледнее, чем обычно. – А твоя сестра?
– Да. Алек много сделал для нашей семьи.
– Для меня тоже.
– Правда?
– Когда я была подростком, он приносил еду на каток специально для меня. Сэндвичи, овощи и хумус. Полезные перекусы с белком, – она перестала разгружать тележку, устремив взгляд куда-то вдаль. – Я даже не говорила, что голодна.
Он наблюдал за ней, вспоминая хрупкую фигуру юной Руты.
«Ее проект по продлению срока годности продуктов, он…»
– А ты была голодна?
Она стряхнула с себя воспоминания, и он понял, что эта история не была одной из тех, которыми они привыкли обмениваться.
– Ты видишь воду? – спросила она.
Он указал на тележку, которую только что загрузил восьмьюдесятью бутылками.
– О, точно. – Она почесала затылок, нехарактерно взволнованная.
Чертовски увлекательное зрелище.
Он хотел разобрать ее по частям, наблюдать, как атомы ее тела извиваются от удовольствия, и наслаждаться тем, как он сам собирает их обратно воедино. Он хотел, чтобы она чувствовала то же, что и он.
– Моя бывшая невеста была шеф-поваром, – сказал Эли. – Чертовски классным шеф-поваром. И она считала, что у каждого должно быть, по крайней мере, три фирменных блюда, которые он мог бы приготовить, не прибегая к рецепту.
– Чтобы произвести впечатление на званых обедах?
Он рассмеялся. Маккензи бы тоже рассмеялась при мысли о желании произвести впечатление.
– Чтобы иметь возможность вкусно поесть. В одиночестве или с кем-то.
– Я не совсем понимаю, к чему ты клонишь.
– Я умею готовить три блюда. Потому что меня научил профессиональный шеф-повар ресторана со звездами «Мишлен». – Рута моргнула, как будто до конца еще не понимая. – Я мог бы тебя хорошо накормить. Если, конечно, ты все еще голодна.
Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами, затем придвинулась ближе. Кровь у него в венах застыла, когда Рута приподнялась на цыпочки, запрокинула голову, и ее рот...
Эли отвернулся прежде, чем ее губы коснулись его. Тело немедленно запротестовало.
«Обернись. Поцелуй ее. Запри дверь. Задери ее футболку и спусти шорты. Наклони ее. Ты знаешь, что делать дальше. Она хочет того же самого».
Его член пульсировал под молнией джинсов, изогнутый под болезненным углом.
Рута сделала шаг назад. Казалось, она смущена и, возможно, обижена отказом. Когда она собралась уходить, Эли положил руку на ее плечо, и развернул к себе.
– Подожди.
Она вздернула подбородок. В ее глазах был намек на вызов.
Эли решил разыграть гамбит.
– Я живу неподалеку, – сказал он. – Ты могла бы заехать. Вернуть свою собственность.
– Мою собственность?
– Ты кое-что забыла в том гостиничном номере.
Рута задумалась, потом широко распахнула глаза, когда все поняла.
– Ты мог бы их выбросить.
– Эта мысль никогда не приходила мне в голову.
– Они же не твоего размера.
– Это смотря, как их использовать, – он намеренно говорил с такой грубой откровенностью, возможно, чтобы напомнить себе о том, что скрывалось за этой дистанцией между ними. Может быть, чтобы напомнить ей.
– Ты не можешь заполучить «Клайн», потому что украл мое нижнее белье.
– О, я могу забрать «Клайн». – Ее глаза сузились, и он продолжил: – Я просто хотел оставить что-нибудь на память. Если ты не желаешь их возвращать, пусть остаются у меня дома: это подходящее место для них. Но все равно приходи. Ради удовольствия.
Последнее слово повисло между ними.
Эли видел по прекрасному лицу Руты, что она тщательно просчитывает и рассматривает его предложение со всех сторон. Затаив дыхание, он ждал результат. Его сердце пропустило удар, когда она ответила:
– Хорошо. Я приеду.
Черт!
Ему нужно было успокоиться. Он не мог так волноваться из-за нескольких слов.
– Круто. Но у меня есть одно условие, – сказал он.
– Условие? – Она явно никогда не рассматривала такую возможность, и, пожалуй, ему захотелось трахнуть ее больше, чем когда-либо, когда она была смущена. Это говорил мудак в нем, тот, кто получал удовольствие от того, что был на шаг впереди и командовал, тот, кто хотел запереть ее в своей комнате и держать там месяцами.
– Если я отвезу тебя к себе, ты не сбежишь от меня.
Она скрестила руки на груди.
– Ты планируешь держать меня в заложниках?
– Это кажется излишним, к тому же это уголовное преступление. – Эли отпустил ее плечо, казалось неразумным продолжать прикасаться к ней.