— Робби больше не ребенок. И ты прекрасно знаешь, что надо срочно принимать меры.
— Он не так легко поддается чужому влиянию и не такой безответственный, как тебе кажется, — гну я свою линию. — Он общается с нормальными детьми, они хорошо учатся, занимаются спортом. То есть… В общем, не торопись, Фил, тут надо подумать.
— Я уже подумал и пришел к выводу, что ты сама убедила себя, что он не врет. Тебе так удобно, потому что это избавляет тебя от необходимости контролировать его.
— Что-о? — Я резко ставлю ноги на пол и встаю.
— Робби и Лорен нуждаются в более ответственном воспитании.
— По-твоему, я плохо их воспитываю? Я всегда разговариваю с ними, я забочусь о них. Я готовлю, стираю, слежу, чтобы они вовремя делали домашние задания, чтобы не грубили старшим и уважали других. Я гуляю с ними, я все делаю ради них, я… Но самое главное, самое главное, — голос мой хрипит под напором сдерживаемых чувств, — я люблю их, ты понял, Фил? Я люблю их по-настоящему, без дураков.
— А вот Эрика говорит…
— Уже два часа ночи, — обрываю я, — и мне плевать, что говорит твоя Эрика, даже если тебе вздумается сообщить мне об этом в два часа дня в воскресенье.
— Оливия, это…
— Сладких снов, Фил.
Кладу трубку и иду наверх в спальню, внутри все кипит. Я понимаю, без толку пытаться открыть Филу глаза на мою точку зрения, но он не заставит меня разувериться в Робби. Еще я прекрасно понимаю, что объективно мои действия выглядят очень наивно, но я все равно верю сыну. Да, подростки часто обманывают родителей, но не все же время.
И я не позволю Филу повернуть все дело так, чтобы он с чистой совестью пошел добиваться права на совместную опеку. Расходясь, мы подписали соглашение об опеке, и он попросил, чтобы Робби и Лорен два раза в месяц оставались с ним на выходные. Что хотел, то и получил. Но с недавнего времени он стал просить позволения чаще встречаться с детьми, в то время как сами дети хотят, чтобы все оставалось, как прежде: два раза в месяц. Здесь, в этом доме, рядом со мной, они чувствуют себя спокойней, чем с Филом и его подружкой Эрикой. Нравится им это или нет, придется смириться.
На следующее утро еду забирать Лорен — она ночевала у подруги Эмбер. В гостиной меня встречает стайка хихикающих девчонок, все, кроме Лорен, громко приветствуют меня. Она бурно прощается с каждой, собирает вещи и выходит за мной из комнаты.
— Ну почему ты всегда приходишь первой? Смотри, еще ни за кем не приехали, а ты уже явилась! — Она швыряет сумку на заднее сиденье, сама садится рядом. — Надоело, честное слово!
— Ну, извини, Лорен… Надо ехать в больницу, я беспокоилась, что мы опоздаем.
— В больницу? Так ведь нам к папе в следующее воскресенье!
— Знаю-знаю. Но мы едем не к папе, а в другую больницу.
Поворачиваюсь к ней, собираясь объяснить все как можно мягче. Лорен и Робби очень близки. Она младше на шесть лет, но мальчик не относится к ней как к назойливой мелюзге. Невооруженным глазом видно, что между ними нет никаких трений и в любой ситуации им весело вместе. Я знаю, что дочь очень расстроится и даже рассердится на меня, что сразу не сообщила о случившемся с Робби.
— Мне надо тебе кое-что сказать, но прежде хочу, чтоб ты знала: все хорошо и беспокоиться уже не о чем.
— Ты про что?
Она хмурится, но губы едва заметно дрожат, а это значит одно: она испугалась.
— Вчера вечером с Робби случилась маленькая неприятность.
— Что за неприятность?
— Ему пришлось провести ночь в больнице.
— Почему?
— Он был в городе и потерял сознание. Марк вызвал «скорую».
— Но почему?! — кричит она. — С чего он вдруг потерял сознание?
Я рассказываю ей все как было. Стараюсь держаться как можно спокойнее. О том, что он мог умереть, — ни слова. А также о том, что ему могли подмешать наркотик. Но и этого хватает, чтобы лицо ее побелело как мел, а губы задрожали.
— Мама, он же мой брат. Почему ты не позвонила?
— Хотела позвонить, но было уже поздно, больше двенадцати…
— Но я не спала!
— И еще я подумала, что тебе неприятно будет в больнице.
— Будто я не бывала в больницах! — восклицает она. — Да я по нескольку часов сидела, поджидая папочку, и здоровалась со всеми его пациентами. Ты знаешь, какие они? Пускают слюни, кричат… Да и вообще очень странно себя ведут.