— Сомневаюсь, Лорен. Муниципальный бюджет не резиновый.
Робби закатывает глаза.
— Не надо, — шепчу я ему. — Не порть ей вечер.
Меня подмывает спросить про Тесс Уильямсон, но при Лорен этого делать нельзя. Последние две недели она совсем потеряла сон и почти каждую ночь прибегает и забирается ко мне в постель. Она очень переживает, что Робби чуть не умер, гораздо больше его самого, и никакие уверения, что все в порядке, не помогают — главным образом потому, что до сих пор не ясно, как все произошло. Робби просто пожимает плечами и принимает все философски, Лорен же всегда тщится понять причины того или иного явления, неважно, пустяк это, как, например, ревность, которая разрушает крепкую дружбу, или сложнейшие перипетии судьбы, в результате которых родители разводятся. Меня лично церемония награждения мало волнует (моя короткая речь, наверное, уже прожгла в сумке дырку), но я понимаю, что всем нам будет приятно хоть на время отвлечься от забот. И мероприятие подбодрит Лорен, а уж она в этом очень сейчас нуждается.
Подъезжаем к дому, и она пулей выскакивает из машины.
— Чур я первая в душ!
Бежит наверх, а я, пользуясь моментом, увлекаю Робби на кухню.
— Послушай, Робби, ты знаешь одну девочку, Тесс Уильямсон?
Прежде чем ответить, он наливает стакан молока и, не торопясь, выпивает.
— Не помню, кажется, нет, а что?
— У вас в школе нет такой?
— В нашем классе точно нет. И в параллельных тоже. — Достает пакет с хлопьями, грязной рукой берет пригоршню, сует в рот и принимается быстро жевать. — А как она выглядит?
— Невысокая. Пухленькая. Каштановые волосы, тусклые синие глазки. Лицо невыразительное, даже сказать нечего.
— Значит, я ее вряд ли заметил бы?
— Может, ты чем-то обидел ее, нагрубил или еще что?
— Интересно как, если я ее не знаю?
— Она приходила ко мне на прием. Прикинулась больной. — (Он перестал жевать.) — Все это очень подозрительно, — хмурюсь я. — Мне кажется, она что-то знает.
— А-а-а! Понял! — Он тычет в меня пальцем. — Думаешь, ты мисс Марпл!
Эта мысль забавляет его, он громко смеется, и изо рта на пол летят хлопья.
— Робби!
— Осталось раздобыть такую же сиреневую кофту! И коричневые туфли со шнурками. И дело в шляпе!
Гляжу, как Бенсон подбирает с пола хлопья.
— Очень смешно, ха-ха-ха. — Достаю из сумки мобильник, проверяю, нет ли сообщений. От О’Рейли все еще ничего. — Я просто хочу, чтобы дело поскорей закрыли. Надеюсь, ты тоже.
— Возможно, его никогда не закроют, — пожимает он плечами.
Смотрит на меня так, что мелькает мысль: а быть матерью не так уж и плохо. У него такой добрый, такой снисходительный взгляд, сразу видно, он меня очень любит.
— Ну, мам, я серьезно, хватит уже беспокоиться. Подумай о своем здоровье.
— Спасибо, милый, мудрые слова, но любой тебе скажет: как только у тебя родится ребенок, со спокойной жизнью можешь распрощаться.
Дай волю Лорен, она бы из машины не вылезала.
— Фантастика! — то и дело повторяет дочь громким шепотом.
Ди-ви-ди здесь, конечно, нет, мини-бара тоже, зато сиденья из натуральной кожи, тонированные стекла, и вообще автомобиль классный, ее мамочке, да и папочке тоже, такой и не снился.
— Нас никто не видит, а мы видим всех!
Она расправляет платье на коленях. Оно из светло-малинового шифона с блестками по подолу.
— У меня никогда не было такого наряда! Эмбер тоже говорит, что такой красоты в жизни не видела. — Лорен смотрит на Робби и улыбается. — И ты, Робби, такой у меня красивый сегодня. Даже на брата совсем не похож. Не узнаю. — Он хочет стукнуть ее по голове, но она уворачивается. — Не тронь прическу!
Церемония идет в городском Зале собраний, и когда мы вылезаем из машины, приходится позировать фотографу из «Эдинбургского курьера».
— Ну надо же, мы теперь знаменитости! — пищит Лорен.
Ее энтузиазм столь заразителен, что мы все трое смотрим в объектив камеры с улыбками до ушей.
В большом танцевальном зале, метров пятьдесят в длину, с высокими, выходящими на улицу окнами, собралось не менее трех сотен гостей. Помещение покрашено в два оттенка синего, двери и балясины галереи белые с золотым карнизом. С потолка свисают три массивные люстры, зеркала с обеих сторон до бесконечности множат их отражения.
— Прямо дворец какой-то, скажи, мам?! — восклицает Лорен.
— Настоящий праздник, — отзываюсь я.
Подбегает глава нашего центра Мартин Тримбл.
— Ну, наконец-то! Приветствую всех вас! Прекрасно, прекрасно выглядите. — Он заглядывает мне в глаза. — Лив, надо поработать с гостями. Я только что видел Уильяма Нэша, он вошел в гостиную в другом конце зала. — Мартин часто дышит, явно возбужден, вокруг столько богачей, самое время обеспечить центр финансированием. — Слушай, возьми на себя Нэша, а я пойду поищу Элизабет Аптон, хорошо? Мне говорили, она спит и видит, как бы вложить деньги в какой-нибудь благотворительный фонд.