Райко был зол — слышно по телефону даже. Он звонил откуда-то с улицы, слышен был шум, голоса ребят, шорох дождя…
— Колька?! Наконец-то! это Элли брала трубку?
— Нет, мать-настоятельница Старожопинского женского монастыря, — буркнул Колька. — Что у тебя? У меня вот все рёбра болят, в череп будто свинец залили и хочется спать. В меня стреляли сегодня, между прочим… правда, всё честно, они меня предупреждали… письменно…
— Я сейчас около центрального морга.
— Чего? — Колька нахмурился и тут же спросил отрывисто: — Что случилось?
— Санька Каргин из "Гончих" убит.
— Как убит? — туповато спросил Колька, пытаясь понять, о чём идёт речь.
— В Зуйкове. Вечером догнали на улице и выстрелили в затылок. Его только что привезли. В больницу на Гранитной. Почему-то сюда. Что-то нехорошее…
— У тебя дождь? — спросил Колька.
— Что? — в голосе Райко было непонимание.
— У тебя дождь? — повторил Колька.
— Да. Ты…
— Я сейчас приеду, — сказал Колька.
— Подожди, я ребят пришлю…
— Не надо.
— Коль, тут никого толком нет, даже Санькины родители ещё не приехали. А всякой шушеры — полна улица, как повыползали отовсюду. И полиции не видно, не едут, хотя мы звонили.
— Да не надо людей.
— Коль, мы тут в осаде почти, я только на полицию и надеюсь. Эти гады тут на обоих перекрёстках кучками… пьяные все…
— Если уж разбудил меня, — сказал Колька, — то не лишай, будь добр, удовольствия. Я скоро.
Колька положил трубку на место.
— Едешь? — спросила Элли. Она стояла сзади, всё слышала. Колька кивнул, вставая из-за стола:
— Поезжай в штаб. Всё равно скоро все будем собираться.
— Я с тобой…
— Нет, — отрезал Колька. Они поднялись, разговаривая, по лестнице, теперь он начал одеваться, ходил по всей комнате, Элли следила за ним больными глазами. — Где сапоги?
— У двери, я вычистила, — Элли тоже начала одеваться. Она уже была совершенно спокойна.
— Жалеешь, что приехала сюда? — внезапно спросил Колька. Девушка ответила без удивления и промедления:
— Я рада тому, что приехала.
Колька даже не выводил мотоцикл наружу, нет — он на нём выпрыгнул с крыльца и вырулил наружу через открытую калитку.
Мокрый асфальт зашипел под широкими шинами. По стеклу шлема, косо ломаясь, хлынула вода — дождь был нешуточный. Спидометр вскоре выжал 150, хотя Колька выбрал путь через окраины — он подозревал, что в центре после покушения на Бахурева всё перекрыто и проверяется снова и снова. На одном из поворотов "харлей" почти лёг на бок, выправился… Улицы были пустынны, только вдали, где стояли новые корпуса заводов, мелькали огни — там постоянно шла работа. И что Каргин убит — никому нет дела, зло подумал Колька. Никому нет дела.
Он пролетел где-то на красный свет — оп, ещё недавно тут не было никакого светофора… Через парк, по пешеходному мосту через речушку, по широкой лестнице — и — разогнавшись — через мелькнувший внизу брандмауэр. Свист и рёв мощного двигателя метался пустынными улицами.
Впереди метнулась, включила сирену полицейская машины — Колька обошёл её, ввинтился в проулок, вылетел на Гранитную.
Тут было полно людей. Пьяных или нет — Колька не мог понять, но людей было много, горожан с окраин, из самых неприятных районов. У подъезда морга стояли несколько автомобилей, в том числе — машина Черных Гусар. Их было пятеро, они ограждали подъезд. Ещё тут оказались и полицейские, возглавляемые высоким, плечистый человеком в плаще со знаками различия казачьего генерала и нашивками МВД Республики. Колька проскочил прямо перед ним, мелькнуло, лицо — очень благородное, мужественное, усы — скобкой, буквой "П" под подбородок. Серые глаза с прищуром — Колька поймал их пристальный взгляд. Высокий лоб. Длинный розовый шрам чуть выше бровей. Всё это появилось сбоку — и кануло во тьму.
— Приехал?! — навстречу бросился Славка Муромцев, ещё до того, как Колька остановился. Рядом с ним бежал Лёвка Ившин — в распахнутом жёлтом дождевике, в руке — открыто — АПС. — Скорей бежим!
— Где Райко?! — Колька соскочил наземь.
— Скорей! — Славка был в страшном возбуждении, которого даже не скрывал. — Труп не видел ещё никто, — он кивнул на вход, — проберёмся через хозвход, скорей! Туда никого через подъезд не пускают, охрана почему-то не даёт…
— Рехнулся, что ли?! — Колька слегка ошалел, обычно такие действия были его прерогативой. Славка показал глазами на атлета во главе полицейских:
— Это, — он понизил голос, — министр внутренних дел. Полоцкий.
— Какого ч… — Колька заморгал. — А? Это он тебя… Бежим.
К ним тут же присоединился как из-под земли вынырнувший корреспондент из "Семи Рек" — с "зенитом" и пистолетом. Они обогнули здание, побежали вдоль глухого забора, то и дело попадая в лужи. Лёвка на ходу сбросил плащ, его серая спортивная куртка сразу промокла…
— Сюда! — Славка взлетел на крыльцо и застонал: — Цееееепь! — в запоры была пропущена дверь с замком.
Отскочив, он коротко выдохнул какое-то резкое слово — и врубился в дверь плечом. Щёлкнуло, брызнули визжащие искры от с хрустом лопнувшей цепи, Славка влетел внутрь, чудом удержавшись на ногах…
Оставляя на старом кафельном полу грязные следы и лужицы, все четверо промчались через коридор и дальше — вниз по лестнице. Мягкий, неяркий белый свет заливал всё кругом. Нигде — никого. Пусто, как в дурном сне.
Дверь в само помещение была закрыта. Парень из "Семи Рек", поскользнувшись на полу, упал; перескочив через него, Славка врезался и в эту дверь, вынес её с петлями…
…На мраморном столе двое санитаров быстро раздевали тело. Стоявший лицом к двери врач натягивал перчатки. Муромцев явно не был тут желанным или даже хотя бы ожидаемым гостем. И тем не менее — Колька поразился тому, как изыскано-вежливо, непринуждённо и без малейшей одышки Славка сказал:
— Простите, но нам нужно тело Александра Каргина. У подъезда его родители.
— Да он же на столе у них! — крикнул Лёвка. — Оставили его, вы! Все — к стене!
— Как грубо, — заметил Славка. — И тем не менее — вынужден поддержать просьбу товарища. К стене — все. И быстро.
— Ты что с ним хотел сделать, т-ты! — Лёвка, схвативший врача за халат на груди, ткнул ему в горло АПС. Тот побелел, заикаясь, выдавил:
— М-мне было приказано… из… извлечь п-пулю… только это, клянусь… я не мог ослушаться… — но Лёвка свирепо тряхнул его ещё раз, и тот, икнув, замолчал.
— Давай сюда, — махнул Славка корреспонденту, а сам подошёл ближе к убитому. Колька последовал за ним.
Очевидно было, что Саньку убили совершенно неожиданно. Его лицо оставалось совершенно спокойным, но затылок был разворочен выстрелом в упор.
— Снимай, — кивнул Славка, а сам обернулся к врачу: — И кто приказал извлечь пулю? Почему охрана не пускает сюда министра внутренних дел Республики?
Врач побелел. Его глаза заметались, Колька подумал всерьёз: "Похоже, сейчас у него будет инфаркт…" Но тут корреспондент сказал:
— Эй, у него карманы обшаривали… — и тут же оба санитара выхватили пистолеты. Лёвка вскрикнул, сложился пополам и сел на пол. Врач метнулся к выходу; Славка, перелетев через стол с инструментами, ударом ног сшиб его. Колька выстрелил из-под руки в живот стрелявшему санитару; второй выстрелил в ответ — в него — и пуля со звоном сбила какой-то поднос. Санитар отлетел к стене, грохнулся в неё и свалился ничком — Лёвка с пола дал в него короткую очередь из АПС.
— Ранен?! — подскочил к нему Колька (краем глаза отметив, что парень из "Семи Рек" — то ли от обалдения, то ли хладнокровно — всё это время щёлкал "Зенитом", как бешеный).
— Больно… — Лёвка морщился, зажимая левый бок, между пальцами толчками била кровь.
— Быстро, помочь! — Славка буквально волоком подтащил врача, и Колька удивился — Муромцев был не богатырского сложения и почти на голову ниже своего пленника, но волок его, как бумажную куклу. Лёвка, продолжая морщиться, сказал Кольке:
— Вон у того в кармане — блокнот Сашки…
Колька кивнул, нагнулся над трупом, извлёк коричневую потрёпанную книжечку, перебросил Славке — тот поймал её не глядя, спросил врача: