Ночной гость со свистом втянул воздух в легкие и, не дожидаясь следующего удара, завизжал вновь.
Бегун презрительно фыркнул и поднял крикуна за воротник.
Тин не тин, чел не чел… Что-то среднее.
Странная одежда, сшитая из клочков старой ткани и звериных шкур, странная обувь, больше похожая на кожаные носки с завязками, к которым присобачили резиновую подошву от сапог. Бесформенные штаны, из которых торчали куски облезлого меха, были подпоясаны куском капроновой веревки, а на голове ночного гостя красовался остроконечный меховой колпак с ушками, спускающимися на плечи.
Гость казался маленьким и тщедушным, и его узенькое личико с окровавленным носом и расквашенными точным ударом вождя губами только усиливало впечатление хрупкости. Но вот юшку, обильно текущую из разбитого носа, он вытирал огромной заскорузлой лапищей, и это впечатление портило. Такая лапища никак не могла принадлежать ни киду, ни тину. Перед ними точно был взрослый чел, скорее всего простой охотник, просто очень мелкий, но чрезвычайно рукастый и голосистый.
– Рот закрой, – прорычал Бегун, тряся крикуна так, что с того слетела шапка. – Ты кто? Откуда взялся?
Бегун приблизил лицо к разбитой мордашке пленника, и глаза у мелкого полезли из орбит, словно ему кто-то прыгнул на живот. Он набрал полную грудь воздуха, раскрыл было рот, но сообразительный вождь ловко всадил туда мохнатую шапку, и новая порция визга утонула в облезлой шерсти.
– Так он тебе ничего не скажет, – сказал Книжник, глядя, как бьется в руках Бегуна незваный гость. – Смотри, как бы он шапку не проглотил.
– Я на всякий случай сигналки натянул, – пояснил Бегун. – Ну, на случай если сморит меня… А он налетел! Шум, грохот! Он и побежал, а тут я его…
– Ты цел?
– Еще чего! – обиделся Бегун. – Конечно, цел! Он меня увидел и охерел! Пушку выронил!
– Пушку? – переспросил Тим.
– Ага. У него только карабин был с собой. Рухлядь редкая… Охотник, наверное… Блядь! Да не брыкайся ты!
Он пнул мелкого коленом.
– Бегун! – негромко позвал Книжник.
– Ну что? – раздраженно фыркнул вождь. – Что мне его? Гладить?
– Бегун, – повторил Тим. – Слева.
– Что слева?
Он повернулся и увидел то, что видел Книжник.
У выхода из пакгауза, там, где еще недавно ничего не было, на щербатом бетонном полу лежали три странные бесформенные меховые кучи. Если присмотреться, становилось понятно: перед ними, уткнувшись лбами в землю и выставив вверх зады, лежат три сородича пленника.
Бегун выпустил пленника и схватился за автомат. Тот рухнул на пол, но никуда не побежал, а быстро стал на четвереньки, прикрывая голову руками, и заскулил тихонечко, чуть-чуть раскачиваясь, словно шаман во время ритуала.
– Всем лежать! – заорал Бегун, поводя стволом. – Лежать, я сказал!
– Все, вождь, – сказал Книжник, присаживаясь на корточки рядом с мелким. – Все и так лежат и боятся. Давай разбираться, что это к нам попало.
Он зябко повел плечами. Выскакивая из палатки, он ничего не набросил на плечи, и теперь, когда кровь перестала бурлить, почувствовал ледяное дыхание ночи.
– Все в порядке? – спросила Сибилла за его спиной.
– Справимся, – ответил Бегун. – Не выходи.
Книжник в очередной раз удивился, услышав, как меняются интонации его голоса в разговоре со жрицей. Словно отвечал ей не резкий и грубый Бегун, а совершенно другой чел.
– Эй, – позвал Тим, трогая мелкого за плечо. – Как тебя зовут?
Мелкий головы не поднял, забормотал что-то, затрясся. Он был действительно испуган. Не прикидывался, не пытался хитростью усыпить бдительность. Он боялся Книжника до потери сознания, если, конечно, сознание в этой кудлатой башке хоть когда-то ночевало. Глянув в лицо Тима, мелкий побледнел, как умирающий, и начал закатывать глаза. Книжник пошлепал впечатлительного чела по щекам, но несильно, в рамках разумного, стараясь не угодить в разбитый Бегуном нос. От нескольких пощечин глаза пленника прояснились, хотя страх из них никуда не ушел.
– Не убивай меня, олдер! – в голосе его звучала мольба. – Мы чтим своих предков! Возвращайся на свой остров!
– На какой остров? – удивился стоящий рядом Бегун. – Ты что? Грибов обожрался, бро?
Мелкий при звуках его голоса обмяк, и Книжник был вынужден хлестнуть его по физиономии еще разок. Этот удар получился посильнее. Пленник открыл глаза, звучно икнул, а из носа у него снова хлынуло.
– Уходи, олдер! – противно затянул мелкий, и три меховые кучи, лежащие поодаль, тут же замычали, загудели, смешно тряся откляченными задами:
– Уходи, олдер! Олдер, уходи!
– Да трахни их Беспощадный! – возмутился Бегун. – Заладили! Какие, нах, олдеры? Рты закрыли или пристрелю! Кто старший? Ты?