– Сейчас начнется, – сказала она, возясь с липучками на жилете. – Смотри!
Тим сразу понял, о чем она говорит. Вокруг поезда начали зажигаться костры и факелы. Люди Долины все это время прятались на границе света и тени, оставаясь невидимыми даже для остроглазой жрицы, теперь же их легко мог рассмотреть даже подслеповатый Книжник.
– Беспощадный меня побери! – выдохнул Тим. – Сколько же их?
Костров и факельных огней было так много, что вокруг паровоза и вагонов материализовалось огненное кольцо. С каждой секундой, с каждым новым вспыхнувшим факелом темнота отступала. И то, что сейчас видел Книжник, могло испугать до полусмерти даже очень смелого человека.
Они были полностью окружены.
В дрожащем свете пламени Тим мог рассмотреть воинов, стоявших по кругу, с факелами и оружием в руках. За спинами воинов маячили герлы и тины, вооруженные чем попало. Рты у всех открывались и закрывались, и ветер приносил к паровозу заунывный напев, накрывая его плотным куполом.
– Если они атакуют со всех сторон, – сказала Сибилла негромко и на удивление спокойно, – мы положим десятка три-четыре. Если повезет, то пять. Но это все, Тим-Книжник. Потом нас или сметут, или патроны кончатся, а потом нас сметут.
– Патроны кончатся раньше, – кивнул Книжник осматриваясь. – Жесть. Сколько же их тут?
– Неважно, чтобы убить нас – хватит…
– Хранительница сказала, – сообщил Тим, – что они и не думали нас выпускать. Теперь мы должны жить с ними и пробуждать Поезд. Вроде они ей напели…
– И? – спросила Сибилла.
Книжник на секунду прикрыл глаза, собираясь с мыслями, но огненные пятна горящих факелов отпечатались на обратной стороне век.
– Пора проверить, – сказал Книжник. – Если мы не хотим стать рабами этой железяки…
– Что проверить?
– Проверить, умеет ли эта рухлядь ездить достаточно быстро. Прикрой меня…
– Ты куда? – Сибилла взялась за автомат.
– Увидишь.
Книжник соскользнул по внешней стенке тендера, повис на руках и еле-еле, самыми носками ботинок, дотянулся до механизма сцепки. Еще миг – и он уже твердо стоял на крюках, гордясь своей ловкостью. Механизм сцепки он осмотрел заранее, так что разбираться с устройством не пришлось. Все прошло как по маслу, которое в изобилии осталось на руках Книжника.
– Ну как? – голос жрицы долетел до него через ритуальные завывания.
– Порядок, – Тим перевел дыхание и вытер жирные пальцы о штанины. – Ящик рядом с тобой?
Наверху зашуршало.
– Да.
– Пусть Беспощадный будет милосерден к нам! – прошептал Книжник, спрыгивая на насыпь.
– Что ты сказал? – переспросила Сибилла.
– Ничего. Удачи!
– Спасибо.
Паровоз снова вздохнул, как огромный зверь, выпуская пар, и скрылся в белом облаке. Голоса поющих аборигенов грянули с новой силой. Книжник, пригнувшись, побежал к локомотиву. Снаружи казалось, что кабина доверху заполнена мерцающими алыми угольями.
– Не стреляй, Бегун! – крикнул Книжник, карабкаясь по лестнице. – Это я!
Бегун отвел ствол в сторону, и Тим проскользнул к рычагам управления.
Давление в котле. Норма. Температура воды. Норма.
Несколько лопат угля полетели в раззявленный зев раскаленной топки. Лязгнули железные заслонки, закрывая пульсирующий малиновый жар. В кабине сразу стало темнее. Книжник не знал назначения большей половины приборов, просто не было времени выучить, но основные органы управления он за эти несколько часов освоил.
Еще чуть-чуть – и можно идти на прорыв! Но перед тем психологически атакуем этот хор челоедов! Что у нас для этого есть? Для этого у нас есть пар!
Тим осклабился и дернул за металлическую проволочную петлю, свисавшую с потолка.
Он сам не ожидал такого эффекта.
Тому, кто никогда не слышал паровозного гудка, могло показаться, что ревет разгневанный Беспощадный. Густой, как смола, звук отразился от скал, заметался в жерлах тоннелей и многократно умножился эхом.
Книжник и сам присел от неожиданности, почему-то со страхом вспомнив о бэбике, спрятанном под бронежилетом на груди жрицы, – только бы не испугать малыша насмерть!
Бегун от рева схватился за уши, попятился и едва не опалил себе задницу о раскаленные дверцы топки. У острозубой глаза полезли из орбит, наверное, она завизжала, но Тим не услышал ни звука, увидел только распахнутый рот и частокол треугольных зубов.
Книжник отпустил проволоку и сразу же повернул переключатель тяги в первую позицию. Железный зверь замолчал, вздрогнул всем своим массивным телом, заскрежетал и… тронулся с места, выплевывая косматые белые струи во все стороны.