«Может, подумаешь, Кирилл? Лучше сначала мирское образование получить. И пожить немного. Ты должен точно понимать, ради чего ты идешь и что теряешь».
Мне сложно было объяснить даже отцу Игорю, что я не хотел идти в семинарию, просто вариантов других не видел. Наоборот, казалось, что после семинарии смогу жить нормально. Что, может, хоть там меня научат справляться с моим даром. Какой юрфак? Какие речи в защиту кого-то? Да ё-моё, я даже петь мог только в церкви или в воскресной школе! А мне ведь нравилось, я пытался с ребятами играть в группе. Но… еще со школы помню, как спел «Спи, моя радость, усни», а какая-то тень исполнила мои слова и полкласса заснули. Вместе с учительницей. А я испуганно выскочил из кабинета и чуть не сшиб старшеклассника с плеером. Он меня не слышал, зато я успел услышать выплескивающийся из наушников хард-рок. Именно поэтому спустя три месяца на ДР потребовал себе плеер.
С тех пор подпевал только мысленно, хотя гитару папа мне подарил в восемь лет.
Под этот Новый год мы с Ванькой хотели замутить группу. Я сразу сказал, что буду только играть, а не петь. Не помню как, но он уговорил меня на бэк- вокал. Хотя нет, это я сам в очередной раз убедил себя «попробовать». В итоге закашлялся, когда спел «я пытаюсь разучиться дышать», а Ванька вырубился на строчке «ты спишь и не знаешь». Хорошо, что он забыл это происшествие.
Так я забросил идею петь в группе и старался хорошо учиться. И не сходить с ума. «Жить обычной жизнью», как говорил отец Игорь. Только непросто было.
Голоса демонов заглушала или молитва, или тяжелый рок. Молитва или Честер Беннингтон. «Богородица Дево радуйся» или In this Moment. Muse или «Отче Наш». Я не мог без наушников, спасибо тому неизвестному парню, что меня не заметил из- за музыки. Лучше Skillet в голове, чем демоны. Потому и выбрал в пятом классе французский вместо английского, чтобы продолжать подпевать Честеру, не понимая всерьез, о чем песня. Буду понимать – вложу силу ненароком. Можно было начать слушать немцев, к примеру. Или исландцев. Но я просто влюбился в Meteora и Hybrid Theory. Под Numb я очень крепко засыпал. Это, конечно, уже старье, но… Зашло. Конечно, иногда скачивал новье или другое старье, типа вот нынешнего Black Sabbath, которые продолжали орать из наушников, висевших на плечах.
М-м-м, какой мужчина… Вот бы мне его деловое чутье!
Я вздрогнул. Один голос пробился. Ну вот, стоило снять наушники и прислушаться к реальности, как понеслось.
– Тихо, – сказал я шепотом, но все равно прозвучало увесисто. Голос исчез. Мне не удавалось убирать их навсегда, но если требовать тишины, она наступала вокруг меня на время. Только проблема – надо было говорить вслух и вкладывать силу в слова. А незаметно такое не провернешь.
– Не затыкай отца! Опять кого-то услышал и отвечаешь?!
– Просто вырвалось, пап.
– Вырвалось?! Кир, твой батюшка Игорь – такой же сектант полоумный, как те йоги, к которым ходит мама!
Я нахмурился.
– Не путай божий дар с яичницей, па. Мне нравится отец Игорь. Он рассказывает умные вещи.
– Например?
– Например, что надо сначала думать, прежде чем говорить. А тем более оскорблять кого-то.
Я встал, убрал посуду со стола. Отец хмурился, но молчал.
– Ну, я пойду. Мне в воскреску надо.
– Если ты и пойдешь куда-то… и хочешь ходить, – он нахмурился сильнее, – то только с посещением психолога. Я не собираюсь слушать байки. Это ненормально, когда парень молчит днями или бормочет в пустоту, а потом молится – и это в четырнадцать лет!
Смысл слов дошел не сразу.
– То есть я псих?
– Я этого не говорил! Но в воскресную школу я разрешу ходить, только если ты раз в неделю будешь посещать психолога.
– Нет.
Я хлопнул дверью и закрылся в своей комнате. Внутри поднимался гнев.
Гнев – мерзкое чувство. Он происходит из обманутых ожиданий, из-за того, что мир не благосклонен к нашей Гордыне.
«Гнев – это грех…» – так написано в книгах.
Да, но если гневаешься – гневайся честно. Так говорил отец Игорь. Он говорил признаваться себе в том, что чувствуешь. Не обманывать себя, что гнев праведен… Но я не мог успокоиться. Обида, досада, ярость. Я всего-то хотел, чтобы меня поняли.
– Почему он меня не слышит? – забывшись, спросил я в пустоту.
Пустота ответила из-за окна:
Мы слышим тебя всегда, мальчик. Давай, пожелай зла. А мы сделаем…
– Уйди прочь! – крикнул я и добавил: – Никогда не возвращайся!
Я задел тетради, и по столу покатилась старая ручка Parker. Повертел ее в пальцах. И вышел из комнаты.
– Пап, я хочу кое-что обсудить.
– Давай. – Он складывал бумаги в портфель. – Уже успокоился?
– Да я и не… – Пришлось остановиться. Да, я сильно злился, буду честным. Но да, успокоился. – Если ты хочешь, буду ходить к психологу. Но, чтоб ты знал, отец и так психолог, у него высшее образование, еще до семинарии.
– Отец? – Мой нахмурил брови.
– Отец Игорь, пап. – Вот же блин, оговорился. Неловко вышло.
– Он отец, а я кто? – Папа прищурился. – Он еще и психолог? Ну, теперь понятно, как он тебе голову задурил. Я-то думал, как такой умный парень, как ты, повелся! А это НЛП какое-нибудь! Он тебе мозги загадил! Вот не зря он в школу ходит! Детей соблазняет! Сектант в балахоне!
– Пап, это ряса! И у него там дочка учится на класс старше меня. Ты Аню видел, она ко мне в гости приходила. Она же тебе нравилась!
Возникло сильное желание уйти и хлопнуть дверью, но я держался.
– Пап, я хожу в воскресную с первого класса и крестился давно. Почему именно сейчас ты решил меня к психологу отправить?
Я говорил максимально спокойно. А между тем – и вправду, почему именно сейчас?
– Когда это ты крестился? – Он опять вытащил из моих слов исключительно что-то одно.
– Пап! Я же подходил к вам с мамой! Спрашивал! Это давно было! Ты сам разрешил! Так же как с французским в пятом классе!
Он уставился на меня:
– Да откуда мне помнить, ты у меня постоянно что-то спрашиваешь!
– То есть ты меня даже не слушаешь?
– А надо? Что ты можешь умное сказать?
Я развернулся и ушел. Спорить смысла не было.