Последние два дня я провела как на иголках, ожидая, что Райан передумает ехать на реабилитацию. Я затаила дыхание, когда мы просматривали материалы, которые мне прислали из центра. Но ничего не произошло.
Не могу сказать, что он полностью изменился. Он по-прежнему пьет, ест нездоровую пищу и проводит весь день перед телевизором. Но он больше не жесток по отношению ко мне. Ни угроз, ни грубых слов, ни злобных взглядов.
Сегодня утром, перед уходом на работу, я заглянула в его комнату и обнаружила его, свернувшегося калачиком под черными простынями. Рядом с кроватью стояло его инвалидное кресло и собранная сумка, готовая к дороге.
На мгновение я замерла у двери, наблюдая, как поднимается и опускается его грудь, пока он спит. Он взрослый мужчина, но каждый раз, когда я смотрю на него, я вижу маленького мальчика, застрявшего в теле мужчины.
Прежде, чем я успеваю уйти, он открывает глаза и улыбается впервые за два года.
— Пора?
— Еще нет. Я отвезу тебя вечером.
Я впитываю его улыбку и улыбаюсь в ответ.
— Сначала мы могли бы пообедать вместе. Сегодня я уйду с работы пораньше. Буду дома еще до обеда.
— Я за, — говорит он и натягивает простыню до шеи.
Сейчас, когда я подхожу к нашей квартире, я одновременно волнуюсь и нервничаю из-за того, что увижу его. Сегодня утром он был готов идти, но что, если он играет со мной? Что, если теперь, когда я верю в него, он вдруг выбьет почву у меня из-под ног?
Как обычно, прежде чем войти в квартиру, делаю несколько вдохов. Я никогда не знаю, что ждет меня по ту сторону двери.
Наконец, я набираюсь смелости посмотреть.
В квартире пахнет по-другому, воздух свеж, как будто все отмыли дочиста.
Я резко останавливаюсь в дверях гостиной. Я почти не узнаю ее. Жалюзи задернуты, окна широко распахнуты, чтобы впустить свежий воздух. Но больше всего меня шокирует то, что в комнате чисто. Ни коробок из-под еды, ни брошенных носков, ни пылинки. Пол пропылесосили, а на диване нет ни бумажек, ни фантиков от конфет, ни обложек от видеоигр.
Все опрятно и на своих местах. Такое ощущение, что я вижу гостиную впервые.
Слезы наворачиваются на глаза, когда я смотрю на пустой, но сверкающий экран телевизора. Мой телефон звонит, когда я выхожу из гостиной. Это Дилан.
— Добрый день, прекрасная леди. Ты на работе?
— Привет, малыш. Нет, сегодня я ушла пораньше.
— Как дела с твоим братом? Когда ты его повезешь?
— Вечером.
Я захожу в свою спальню и бросаю сумку на кровать.
— Позвони мне, когда вернешься домой. Весь день у меня будут встречи, но мы могли бы поужинать вечером.
— Звучит отлично. Увидимся позже.
Я все еще улыбаюсь, когда выхожу из своей спальни и иду к Райану.
Как и гостиная, спальня безупречна. Постель застелена впервые за бог знает сколько времени. Одежда, которую он не берет с собой на реабилитацию, убрана, а не валяется на полу. Его сумка стоит у изножья кровати. Похоже, он готов к отъезду, но где он?
Я ищу его повсюду в доме, но не нахожу. В саду его тоже нет, а его фургон по-прежнему припаркован на улице. Я звоню по его номеру, но звонок попадает прямо на голосовую почту.
Будучи растерянной, захожу в свою комнату и опускаюсь на кровать, уставившись в пространство. Когда я собираюсь встать, моя рука нащупывает лист бумаги, который торчит из-под одной из подушек. Я вытаскиваю его, гадая, не одно ли это из домашних заданий моих учеников, о котором я как-то забыла. Разворачиваю лист бумаги и начинаю читать.
Холодный пот струится по моей спине, когда я позволяю каждому слову проникнуть в мое сознание.
Похоже, ты получила то, что хотела. Меня больше нет. Надеюсь, теперь ты счастлива. Веселой тебе жизни с чувством вины.
Райан
Пальцы непроизвольно разжимаются. Записка падает на колени, как в замедленной съемке. Я смотрю на нее, но больше не вижу. Слова расплываются перед глазами.
Это должно быть шутка. А как иначе.
Я даже не знаю, как реагировать на этот новый поворот.
Знаю, что должна что-то сделать, встать и пойти искать его, но я застыла на месте, прикована к полу. Мое сердце бешено колотится, а тело забыло, как двигаться.
Он просто пытается напугать меня. Может, он вернулся к своим больным играм.
Но что, если это правда? Что, если записка означает то, о чем я думаю?
Страх, что последний вопрос окажется правдой, вызывает всплеск адреналина, возвращая мое тело к жизни.
Глотая воздух, чтобы успокоиться, я мечусь по дому, обыскивая каждый угол и выкрикивая имя Райана, пока в горле не начинает першить. Ни ответа. Ни инвалидного кресла. Ни Райана. Даже его запаха нет.
В момент отчаяния, не зная, что еще предпринять, я звоню в полицию, но там мне говорят, что я не могу подать заявление о пропаже человека, пока не пройдет двадцать четыре часа с момента исчезновения.
— Пожалуйста, помогите мне. Что-то не так. Я чувствую это. Он оставил записку.
Я рассказываю офицеру, что написано в записке.
— Мисс Уилсон, успокойтесь, — говорит хриплым голосом офицер полиции. — Его записка говорит о том, что он ушел добровольно. К сожалению, мы ничего не сможем сделать в таком случае.
— Что, если он ранен? Что, если он что-то с собой сделал? Он... он уже пытался это сделать.
Я тяжело сглатываю.
— Райан почти не выходит из дома.
Подхожу к окну в гостиной и смотрю на улицу.
— Его фургон все еще здесь. Куда он отправится без своего фургона?
— Может быть, он ушел куда-то недалеко.
В голосе полицейского слышится скука.
— Позвоните нам через двадцать четыре часа. А пока свяжитесь с людьми, которых он знает. Побывайте в местах, где он часто бывает. Или просто ждите. Он может вернуться домой.
— Я не думаю, что он вернется. Разве вы не понимаете? Мой брат может лежать где-нибудь в канаве.
Я повышаю голос, сжимая и разжимая руки в кулаки.
— А что, если все, что нужно, это эти двадцать четыре часа, чтобы стало слишком поздно? Разве это не ваша работа — защищать людей?
— Мне жаль, мэм. В данный момент я ничем не могу вам помочь. Позвоните снова через двадцать четыре часа.
Поскольку мне не удастся ничего добиться, я вешаю трубку. Лучше использую это время на поиски брата, чем буду пытаться образумить полицейского, который не желает мне помочь.
Следующая, кому я звоню — Талия. Конечно, она не берет трубку. Она должна быть сейчас на занятиях. Я завершаю вызов и брожу из одной комнаты в другую, хотя уже обыскала их.
— Куда ты отправился, Райан?
Я едва могу дышать, когда называю его имя. Я держусь за стены и двери в качестве опоры, потому что мои ноги настолько слабы, что грозят подкоситься.
Я не справлюсь в одиночку. Я звоню Дилану.
— Мне нужна твоя помощь, — говорю я.
— У меня встреча. Дай мне десять минут. Я тебе перезвоню.
Вскоре он перезванивает.
— Пейдж, ты в порядке? Что у тебя с голосом?
— Он пропал. Он оставил записку.
Я падаю на пол, прижимая руку к сердцу.
— О чем ты? Кто пропал?
— Райан. Мой брат. Он пропал.
— Он сам уехал на реабилитацию?
— Нет.
Слезы капают повсюду, когда я качаю головой.
— Он оставил записку. Похоже на... предсмертную записку. Я нашла ее под подушкой.