Вдруг по кузову что-то защелкало, и заднее стекло разлетелось вдребезги. По нас начали палить из автомата! Машину бросило вправо, я пребольно стукнулась боком о дверцу и чуть не вышла вон, причем вместе с дверцей. От ужаса взвыла не своим голосом и уткнулась носом в колени. Поэтому и не смогла понять, каким образом в руках Игорька появилась граната. Но тут мы снова свернули и резко остановились. Я припечатала лбом портприз, а лихой автогонщик выскочил как черт из коробочки и швырнул гранату в появившийся из-за поворота джип. Прозвучала последняя автоматная очередь, и машина преследователей взорвалась со страшным грохотом, осыпая округу своими обломками.
Дикий страх вогнал меня в ступор. Я не могла пошевелиться. Видимо, Игорь тоже получил шок, потому что стал медленно заваливаться вбок. Но через пару секунд я поняла, что на самом деле он получил самую что ни на есть настоящую пулю и вот-вот умрет у меня на глазах. Забыв о своей ненависти к этому человеку, я бросилась на помощь.
— Игорь, миленький, не умирай, ты их укокошил, — бормотала я, вцепившись ему в плечо, но он только хрипел.
Не давая себе отчета в своих действиях, я выдернула ключ из зажигания и в отсветах догорающего джипа открыла багажник. Надо было найти аптечку, хотя какую помощь я могла оказать умирающему, когда мои познания в медицине мог затмить трехлетний ребенок?! В багажнике не оказалось ничего, кроме кожаного чемоданчика. Я дрожащими руками попыталась его открыть, но он не поддался — замок заело. Громко скуля, бросилась снова к Игорю. Он не шевелился и уже не хрипел. Попыталась нащупать пульс на шее, памятуя, что он там должен быть, — бесполезно. Игорь был мертв. И тут я зарыдала, громко и отчаянно, размазывая слезы по лицу. Впервые в жизни на моих глазах погиб человек, да еще при таких ужасных обстоятельствах, — немудрено впасть в истерику.
Но выть до утра над погибшим парнем было непозволительной роскошью. Я полезла в машину за сумочкой, которая почему-то оказалась на заднем сиденье, прямо поверх щегольского льняного пиджака Игоря, и тут моя рука наткнулась на кобуру — прямо как у американских полицейских. Озираясь по сторонам, я вытащила на свет божий довольно тяжелый пистолет и зачем-то быстро втиснула его в свой ридикюль. Надо было убираться подобру-поздорову, потому что по закону подлости с минуты на минуту могла появиться милиция — дачи выглядели вполне жилыми, и кто-то мог вызвать представителей правопорядка. Но я снова наклонилась над трупом, — видимо, находясь в состоянии стресса, моя черепушка дала сильный крен, иначе как объяснить факт моего мародерства? Да-да, я лихорадочно начала обыскивать карманы, в одном из которых нашла портмоне и крошечные ключики.
Меня осенила крутая догадка, и я бросилась к багажнику. И уже через пару секунд очумело пялилась на содержимое чемоданчика. По всему выходило, что погибший Игорь был очень состоятельным человеком, но, не доверяя банковским системам, предпочитал возить свои миллионы с собой. Хотя, возможно, он кому-то вез эти деньжищи, но так и не доехал до адресата. И теперь лежит бесхозный чемоданчик в осиротевшем багажнике «мустанга», смущая мой дух своим содержимым.
Вот тут бы мне взять свои длинные ноги в трясущиеся ручонки да рвануть куда глаза глядят, только подальше от этой машины, покойников и тугих пачек долларов. Но нет, ваша покорная слуга свихнулась в одночасье, потому что, замкнув чемоданчик, изъяла его из чрева багажника и пустилась наутек в ту сторону, где, как предполагала, проходило шоссе. Воровато оглядываясь, я старалась как можно дальше убежать с места преступления, опасаясь, что в данном случае менты могут и подсуетиться, оперативно прибыв к месту бандитских разборок. А как говорится, не пойман — не вор, поэтому довольно скоро яркий костер из горящего джипа остался позади.
Улепетывала я довольно шустро, хотя ноша была тяжеленькой, но, знаете ли, рубль карман не тянет, а уж доллар и подавно. Вот я и надрывалась, рискуя изувечить пару довольно симпатичных конечностей, которые доселе составляли почти все мое состояние. Но я не только боль в мышцах чувствовала, а еще страдала духовно. Столь резвый переход от добропорядочной гражданки, коей я была всю свою недолгую жизнь, к преступной личности, дался мне нелегко. Захватив коварным образом чужую наличность, я лихорадочно придумывала оправдание себе в собственных глазах: «Я жертва обстоятельств, я жила скромно и не мечтала о смертельных приключениях и безумных богатствах. Но бандитская братия ворвалась в мою жизнь, разрушив ее до основания. По их милости я стала изгоем общества, так почему же мне не взять то, что, можно сказать, упало к моим ногам?!» На что только не способен человеческий мозг, чтобы примирить своего хозяина с суровой действительностью!