Когда Мария поставила на стол кофейник, Донато вдруг что-то сказал по-испански, из-за чего Рикардо, бросив нож и вилку в тарелку, выскочил из-за стола с ненавистью, бросая взгляд в сторону Кристины.
- Что случилось? – спросила Кристина у Иларии, но та только покачала головой, и они быстро заговорили с Донато по-испански. Потом Донато взял руку Иларии и поцеловал, глядя на Кристину.
- Донато сейчас заявил Рикардо, что собирается оформить завещание на этой неделе. Вот он и взбесился, - пояснила Илария. - Донато приносит извинения за сына. Говорит, что ему нужно время, чтобы смириться и понять: не всё в этой жизни должно доставаться легко. Он, Донато, всё, что он имеет, добился сам, и хотел бы того же для своих сыновей, которые слишком ленивы и привыкли жить на всём готовом. Кроме всего прочего, это ещё и воспитательная мера для Рикардо, который отказался принять бизнес отца.
- Прекрасно оказаться в самом центре разборок испанской семьи, - нервно заметила Кристина Иларии, которая только пожала плечами и аристократическим жестом взяла чашечку с кофе. Донато тяжело поднялся из-за стола и вышел. - Я не хочу в этом участвовать. Это неправильно лишать детей семейной собственности. Это дом, в котором он вырос, не так ли?
- И что из этого? Тот дом, в котором выросла ты, у нас отняли. Так что не нужно лишней сентиментальности. Мне показалось: вчера мы обо всём договорились?
- Но ты же видела реакцию Рикардо?
- Бунт избалованного мальчишки. Не будем обращать внимание.
«Сложно не обращать внимания, когда тебе угрожают», - подумала Кристина. Впрочем, угрожали-то ей, а не маме. Мама, как обычно, пребывала в неведении. Это было единственное, что в ней не изменилось. Болезнь отгородила Иларию занавесом, за которым она жила в своём придуманном мире, который был добрее существующего. А теперь, когда Илария оказалась ещё и в чужой стране, она и вовсе потерялась. Впрочем – вдруг подумалось Кристине – мама потерялась ещё давно. С тех пор, как они бежали. Её жизнь, душа, здоровье, любовь – всё осталось на Родине. Кристина вспомнила, как они торговали на рынке, как жили в подвале. Как мама, единственная, не жаловалась, её тело продолжало жить в то время как душа застряла в выяснении отношений с отцом и в непрощении обиды. Возможно, болезнь, накрывающая человека, приходит именно тогда, когда наступает первая потеря себя. Мамина болезнь была побегом от измены отца. Она больше не могла поверить другому мужчине. Расчёт, которым она прикрывалась, был обычным желанием доказать себе, что её могут желать. Стремление получить наследство было всего лишь вторым куплетом из песни, в котором каждая беженка желает вернуть утраченный статус. То же самое годами раньше, произошло с Кристиной, когда она попала в Двенадцать сосен. Вилла на море, принадлежавшая по праву детям Донато, была для мамы такими же Двенадцатью соснами, которые нужно получить, несмотря ни на что.
Илария ушла в свои мысли, её фиалковые глаза смотрели на море и качавшуюся на волнах яхту, а руки теребили широкую чёрную юбку с рисунком из алых маков. С убранными в пучок волосами и строго сжатыми накрашенными губами Илария казалась похожей на актрису, пытающуюся сыграть испанскую сеньору. Кристина вдруг осознала, что пребывала в иллюзии, что они с мамой, несмотря на расстояние, по-прежнему близки. На самом деле, они никогда не были близки.
Илария повернула голову и посмотрела на дочь.
- Ты ведь так ещё и не купалась в море?
- Нет, - Кристина усмехнулась. – Предпочитаю кратовское озеро.
Илария скривилась.
- Эту грязную лужицу? Удивительно, как ты не подхватила там инфекцию. Иди на море. Тебе понравится. У нас личный пляж, что увеличивает ценность виллы, если её продавать. И это, несмотря то на то, что все пляжи в Испании общественные. – Илария улыбнулась. – Нам повезло, добраться сюда можно только карабкаясь по скалам, а единственная, ведущая сюда тропинка, давно поросла бурьяном и колючками.
- Здорово, - заметила без особого энтузиазма Кристина. – Выходит, зря захватила с собой столько купальников. Смотреть будет некому.
- Ты можешь пойти на любой другой пляж, если захочешь показать себя.
Вопрос в том: хочу ли я? – подумала Кристина. Совершенно точно не сегодня.
- Ладно, воспользуюсь твоим предложением.
- Будь осторожна, детка. Далеко не заплывай. Имей в виду, что здесь достаточно глубоко у самого берега.
- Ладно, мне кажется, я не утону, даже если захочу этого.
Переодевшись в зелёный купальник, Кристина заколола волосы и надела парео. На случай, если наткнётся на Рикардо или Донато. Действительно, двух сторон пляж окружали скалы. В скале по правую руку она заметила круглое углубление, вроде маленькой пещеры. Несмотря на одиннадцать утра солнце обжигало кожу, пока Кристина стояла по щиколотку в воде. Море пребывало в покое и умиротворении. Сквозь голубую воду Кристина видела свои пальчики ног с накрашенными алым лаком ногтями. На кратовском озере она и свои руки, когда плавала, видела, как в тумане. Кристина поплыла брассом вперёд. Буйков здесь не было: плыви, сколько захочется. Но большая вода пугала неизвестностью, и Кристина поплавала вдоль пляжа, обследуя берег и решила погреться на солнышке. Она расстелила полотенце у самой воды, чтобы не было так жарко, и включила музыку в наушниках. Думала о Витьке и о том, что её история оказалась в некоторой степени похожа на мамину. Так же, как и мама, после предательства отца, она чувствует себя вымотанной душевно и неспособна кому-то поверить. Нужно как-то справиться с этим чувством. Невозможно, как мама, жить прошлыми обидами. Пусть так, как с Витькой, больше не будет, но будет как-то по-другому.
Кристина перевернулась на живот, лицом к морю. Возможно, ей стоит пожить в Испании. Купаться в чистом море, носить широкие юбки и научиться гладко причёсываться. Она усмехнулась своим мыслям и, чувствуя, что ей необходимо охладиться, выключила музыку и лениво вошла в воду. Заплыв на глубину, она легла на спину и закрыла глаза. Намокшие волосы свободно колыхались рядом с ней. Плотная вода хорошо держала на поверхности, позволяя расслабиться.
Кристина скорее почувствовала, чем услышала, движение рядом, а потом её за распущенные волосы и потянули под воду. Пытаясь закричать, девушка хлебнула солёной воды. Она яростно заработала руками и ногами, пытаясь выбраться на поверхность, но её продолжали тянуть вниз. И эта боль, словно с неё снимали скальп, не давала возможности всплыть. Кристина нащупала чью-то руку. Изо всех сил, разлепив глаза, она пыталась разглядеть того, кто её топил, но видела лишь чёрную маску с тянувшейся от неё трубкой. В отличие от неё он дышал через трубку и поэтому спокойно находился под водой. Кристина задыхалась от паники и боли, изо всех сил, пыталась дотянуться до маски, чтобы сдёрнуть её, но он держался в стороне, увлекая её ниже и ниже. Кристина видела мужские ноги в ластах, он плыл на глубину, намотав её волосы на руку. Боль в голове парализовала её, и она не могла бороться. Лёгкие разрывались от недостатка воздуха. Неожиданно державшая её рука ослабла, и её подтолкнули вверх, и Кристина вырвалась к свету. Вынырнув, она откашлялась и погребла к берегу, постоянно оглядываясь. Её мучитель исчез, словно всё это ей почудилось. Последние метры она ползла по песку ещё в воде, не в силах встать на ноги.