— Я сейчас о вас доложу, ваша милость.
— Не надо! — Бархатная штора отодвинулась, и появилась хозяйка каменоломен. — Проходите, тан. Собаки уже сообщили мне, что вы пришли. — Она кинула взгляд на секретаря и приказала: — Фрукты и сладости!
Я по ее знаку зашел за занавеску.
— Присаживайтесь. Я уже послала за моей воспитанницей. — Ведьма указала рукой на кресло возле красивого столика, вырезанного из куска цельного белого мрамора. И сама села напротив. В ее спокойных глазах, обрамленных тонкой сеточкой морщинок, я не смог разглядеть чувств, царивших в ее душе. Это была самая странная женщина, которую я видел в своей жизни. Закрытая наглухо ментально, она была непостижима для меня, но в то же время понятна. Ведьма не владела магией, не обладала силой, но она была в Брисвиле одной из самых авторитетных личностей, если не самой авторитетной. Она сплотила вокруг себя нищих, бродяг и калек. И знатные жители города, и банды почитали ее и боялись. А самое главное, она понимала швердов, и те принимали ее за хозяйку. Стая умных сильных швердов наводила ужас на город, поэтому с Ведьмой предпочитали не ссориться.
— Изучаете? — улыбнулась она, заметив мой взгляд.
Я тоже улыбнулся.
— Не пойму, — честно ответил я, — почему псы ада вас слушаются.
— Я тоже не могу понять, — ответила она, — почему они вас любят.
— Ну это как раз понятно: я покупаю им жареных поросят. Собаки, как известно, любят желудком.
— Только не эти.
Разговор шел ни о чем. Словно мы как два разведчика встретились на нейтральной полосе и пытаемся друг друга прощупать. Без вражды, но и без излишней доверительности. Мы не были союзниками, не были врагами, и единственное, что нас объединяло, — это любовь собак. Нас, таких разных и таких малопонятных для окружающих. И тут меня поразила одна-единственная мысль:
«Она, как и я, не отсюда! Мы не из этого мира. Вот в чем дело».
Наверное, на моем лице что-то промелькнуло. Она пошире раскрыла глаза, и в них впервые промелькнул огонек интереса, едва уловимый, который можно было принять за собственное воображение. Он тут же погас.
«Ведьма умеет сдерживать эмоции, — подумал я, — и хорошо их прячет. Это школа. Ее учили. Кто? АД? Навряд ли. Там нет специалистов по адским псам. Тогда кто? Синдикат? Но к ней ниточка оттуда не тянется. Или тянется?»
Я не знал, что и предположить, но мои размышления прервала Тора, принявшая облик моей служанки Рабе, которая, в свою очередь, приняла облик Торы и сидит в замке Тох Рангор.
Девушка стремительно вошла в пещеру. Вот она не умела так тонко, как Ведьма, скрывать свои чувства. Ее глазки вспыхнули, кожа на щеках покрылась румянцем, она хотела броситься ко мне, но под взглядом Ведьмы остановилась.
— Вы хотели видеть мою воспитанницу, тан. Вот она. Оставляю вас одних. — Она резко встала и стремительно вышла.
Тора-ила осталась стоять на месте в нерешительности.
Я встал, улыбнулся и галантно поклонился.
— Добрый вечер, ваше высочество.
Эльфарка прикусила нижнюю губу. В глазах ее вспыхнул и погас гнев. Она величаво прошла к креслу, где сидела до этого Ведьма, и села. Расправила складки на платье и подняла взгляд на меня. И тут я понял, что болван. Не такой встречи она ждала. А я… А я понимал, что, приблизив ее к себе, совершу большую ошибку. Понимать-то понимал. Но сердце мое сжалось тисками и заболело. Нудно, тоскливо, словно из него медленно, как из раны, вытекала кровь. Надо было что-то делать, а я застыл истуканом с глупой натянутой улыбкой на лице.
— Будь проще, чурбан, — услышал я совет Шизы. — Не видишь, девушка страдает.
«И в самом деле, чего это я?» — рассердился на себя и произнес с облегчением:
— Тора, ты в любом обличье прекрасна, — и рассмеялся.
Тора удивленно посмотрела на меня и тут же рассмеялась сама. Напряжение спало, и мы вздохнули с облегчением. Я подошел к ней и, наклонившись, приобнял за плечи.
«Видела бы меня Ганга, — подумал я. — Зарезала бы обоих».
Тора чмокнула меня в щеку.
— Как поживаешь? — Я уселся на свое место. — Не скучаешь?
— Есть немного. Но я терплю. Кроме того, рена — хорошая компаньонка и наставница, она много полезного мне рассказала. Я помогаю ей в алхимии. Ты за мной? — Это она спросила как бы между делом, но я понимал, что для нее это важно.
— Нет, Тора. Я проездом, и вот, зашел повидать тебя.
— А-а-а, — протянула она. — Ну, повидал. — И снова глаза ее стали сухими.
Вот же женщины, вечно чем-то да недовольны. И она, и я, мы оба понимаем, что сближение не приведет ни к чему хорошему. У нее свои долги, у меня — свои, и мы их заложники.